В хижину, быстро!
Не давая опомниться, она затолкала меня в дом и захлопнула за нами дверь. Только теперь я заметил, что плетеный тростник насквозь пробит копьем. Как раз на уровне моей головы.
Кажется, сработало, тяжело дыша, произнесла нубийка, они идут.
Тогда приготовимся, быстро оправившись, ответил я и с лязгом обнажил меч.
Бастет сделала то же самое. Одновременно с этим снаружи послышался топот множества ног, а затем яростные крики. Я не знал, сколько вавилонян в отряде, но это было неважно. Главное, выстоять против них и взять командира живым. Судя по звону клинков, стычка уже началась. Кто-то вскрикнул. По голосу мне почудилось, что это Гасан.
«Будет обидно, если прирежут этого мадианитянина. Хоть он и редкостный идиот, но начинает мне нравится».
Я не успел додумать мысль до конца, ибо хлипкая дверь моего бывшего жилища с треском распахнулась, громко ударившись о глиняную стену. Сила удара была настолько велика, что от нее тут же откололось несколько кусков и с хрустом упало на пол. При этом копье, торчавшее в ней, вошло в стену на целых четыре пальца.
Я приподнял руку с мечом. Чувства обострились, мышцы напряглись, а сердце стучало, как кузнечный молот. Точно так же, как тогда, во время схватки с гиенами на стоянке караванов. Держа вход в поле зрения, я отошел к деревянному столу. Бастет заняла позицию в другом углу, где валялась старая циновка.
Внутрь ворвались трое. Первые два воина выглядели рядовыми ополченцами. Просторные рубахи до колен, туго перевязанные веревкой на поясе, служили им единственными доспехами. Темные взъерошенные волосы покрывали головы. Маленькие и круглые щиты защищали туловище, в руках наготове были копья. Однако не они привлекли мое внимание, а тот, кто стоял за их спинами. Третий. И, порази меня Мардук молнией, если я в тот момент чуть не выронил от изумления меч. Во всем его виде угадывался истинный и опытный воин. В отличие от полуголых ополченцев, его голову украшал бронзовый конусообразный шлем. Туловище защищала прочная кожаная броня, а в крепкой жилистой руке он сжимал длинный клинок. Но отнюдь не снаряжение этого воина настолько ошеломило меня. Нет, тут дело было совершенно в ином.
В том, что я узнал его.
Заостренные черты худощавого и загорелого лица. Суровый взгляд серых непроницаемых глаз. Длинный ястребиный нос и тонкие, плотно сжатые губы, наполовину скрытые под темной завитой бородой, опускающейся до груди. Словно молния, озарявшая местность прошлой ночью, в моей голове вспыхнуло воспоминание о том, как этот человек ведет меня на цепи по Дороге Процессий. Ведет, словно побитую собаку. Как эта сильная, жилистая рука дергает натянувшуюся цепь кандалов, и я с силой падаю на кирпичную кладку, обдирая кожу на суставах...
Без всяких сомнений, это был он. Этеру. Отец Тарару. И это оказалась очередная проблема в копилку к остальным.
«Проклятье, ну почему именно ты?! Тебя здесь только не хватало!».
Один из ополченцев рванул ко мне, делая предсказуемый выпад. Я легко увернулся. Воин потерял равновесие и, пошатнувшись, напоролся на стол. Оказавшись с его правого бока, я вонзил меч под ребра, направляя лезвие снизу вверх. Враг издал удивленный хрип. Оружие выпало из рук и со звоном упало на пол. Дернув меч назад и, отталкивая его ногой, я заметил, что Бастет почти играючи разобралась со вторым ополченцем. Тот попытался пригвоздить ее к стене, целясь острием в горло, но нубийка ловко поднырнула под выпад, а затем всадила свое оружие ему в пах. Хижина наполнилась истошным воплем раненого ополченца. Не обращая на крики внимания, Бастет отшвырнула врага прочь, словно куль с дерьмом. Он рухнул на своего соратника, к тому времени уже затихшего, корчась и вопя от боли. Дабы эти звуки не отвлекали от боя, я быстро пронзил мечом его горло, мгновенно обрывая истошные крики.
Все это время Этеру стоял возле входа и невозмутимо наблюдал за происходящим.
Когда же мы разделались с его подчиненными, он лишь злобно ухмыльнулся.
Это даже будет интересно, хрипло произнес он, непринужденно размахивая мечом.
Бастет сделала один шаг по направлению к нему, следя за каждым его движением. Этеру же, тем временем, выдернул торчащее из стены копье и бросил его на пол, а затем захлопнул за собой остатки того, что некогда называлось дверью. Теперь в ее середине зияла огромная дыра, а сама она держалась лишь каким-то непонятным чудом. Бастет сделала еще один шаг, и в этот момент я понял, что совершил ошибку, когда позволил ей пойти с нами. Да, где-то в глубине души таилось осознание того, что я не смог бы ее отговорить. Что в ее словах, произнесенных в палатке сегодня утром, имелся здравый смысл. Но, все равно, ее присутствие здесь воспринималось, как ошибка. Ошибка, которую стоит исправить немедленно. Поэтому я резко двинулся на Этеру, стараясь занять позицию между ним и Бастет.
Саргон, стой! услышал я ее предупреждающий крик, но не принял его во внимание.
«Посмотрим, знаком ли ты с
этим приемом, мерзавец!».
За долю секунды прокрутив в голове воспоминание битвы Эмеку-Имбару с Тегим-апалом в пустыне, я сделал вид, что наношу удар, целясь в шею Этеру. Тот поднял руку с клинком, уверенный в том, что легко отобьет этот простой выпад, но ровно за одно мгновение до того, как наши клинки должны были встретиться, я резко изменил траекторию удара, уводя меч вниз. Будь моей целью убить Этеру, то я непременно ее достиг, ибо теперь его грудь от моего клинка защищала только кожаная броня. Но он мне был нужен живым, поэтому, вместо того, чтобы продолжить движение вперед, я резко дернул меч назад, зацепляя, словно рыболовным крючком, оружие Этеру и выбивая его из руки. На лице вавилонянина промелькнуло неподдельное изумление, однако мой триумф оказался недолгим. От вскружившего мне голову успеха, я потерял бдительность, и уже в следующий миг ощутил на своем запястье сильную хватку руки Этеру, который резко стал выворачивать вниз. От пронзившей тело боли потемнело в глазах, однако я, каким-то неимоверным усилием воли, сумел не выронить меч. Заметив, что Бастет кинулась мне на помощь, Этеру дал мне смачного пинка, от которого я упал прямо на нубийку, увлекая ее за собой на пол. Вавилонянин же, не теряя времени, схватил недавно выдернутое из стены копье и нацелил его острием прямо на нас.