Маркел смотрел ему в глаза. Боярин Михаил опять сердито хмыкнул и посмотрел на боярина Григория. Боярин Григорий сказал:
Вы там в своей Москве сидите и ничего не знаете. А мы здесь все видим и слышим. Знаешь, что нам этот паршивый дьяк сказал, когда мы с ним в последний раз виделись?!
Знаю, сказал Маркел. Он сказал, что покойный государь царевич покойному государю царю Ивану Васильевичу никакой не законный наследник, а что он гаденыш и что он его задушит.
Братья молча между собой переглянулись, а после Михаил тихо спросил:
А ты откуда это знаешь?
Так же все это тогда слышали, сказал Маркел. На всю же площадь было сказано.
Ну, сказано! сказал Григорий. Зато теперь все молчат. Потому что знают, что
боярин Борис Федорович длинных языков ой как не любит! А зато у самого его ого какие руки длинные! Он, из московского кремля не выходя, может здесь любому язык вырвать! Так это или не так?
Так, сказал Маркел.
Вот так-то! прибавил боярин Григорий и посмотрел на боярина Михаила.
А тот еще посмотрел на Маркела и сказал очень сердито:
Запутал нас Борис проклятый! Околдовал как будто бы! Ведь я же за племянника родного заступался! А теперь хоть ты иди и сам клади голову на плаху. Вот как Борис все ловко вывернул!
Как вывернул? спросил Маркел.
А очень просто! вскричал уже совсем в сердцах боярин Михаил. Люди здесь, пока вас не было, были одни. А вы приехали они стали другими. И стали совсем другое говорить и делать. И если это не колдовство, тогда что это?!
Оробел народ, сказал Маркел.
Осатанел, сказал боярин Михаил. Этот свинья говорит, что я тогда был пьян, как земля. А когда бы я успел напиться? Мы же тогда только сели за стол, а уже слышим: набат! Так, Григорий?
Так, сказал боярин Григорий.
Набат! еще раз повторил боярин Михаил. И как пошел частить, и как пошел! Я кинулся к окну, смотрю, а ничего не видно! Но я все равно сразу почуял: нет, не то, не пожар это! И в сердце кольнуло: это Митя, думаю. Вот как сразу только про него подумал. И за саблю, за шапку и в дверь! Прибегаю, а там уже народу, просто не пробиться! Я тогда стал кричать: зарублю! И они расступились, и я подбегаю, и вижу: дядя Андрей стоит и держит Митю, а Марью боярыни держат. И Митя уже не живой, я это сразу вижу. Я кричу: кто это сделал, убью! А мне кричат: это Битяговские, их шайка.
Кто кричал? спросил Маркел.
Не перебивай! грозно сказал боярин. Черт его знает кто, они все на одну рожу! Ага, Битяговские, думаю, а самому кровь в голову так шухнула, что аж темно в глазах. А сабля у меня в руке! И я кричу: где они?! И на толпу! А толпа в стороны. Я одного хватаю, а он вырываться, я второго, а он тоже, но я его уже не выпустил, кричу: где Битяговские?! Тогда сбоку стали кричать: они к стене побежали! А другие что они за церковь, то есть черт знает что кричат. Тогда я: закрыть ворота! И они побежали закрывать. А я
И тут он сбился, замолчал, потому что начал задыхаться, потому что до этого много кричал. И тут Маркел быстро спросил:
Какие ворота закрыли, передние?
Да, сказал боярин Михаил, передние. А что?
А Фроловские как? спросил Маркел.
Боярин Михаил открыл рот, задумался, после весь аж почернел и очень в сердцах сказал:
Эх, мать честная! Про Фроловские я забыл. Вот куда они, скоты, сбежали! А ты голова, голова, дальше сказал боярин Михаил уже не так сердито. После опять сказал: Фроловские! Вот что тогда было!
Что? спросил Маркел.
Да не могли мы их нигде найти, вот что! опять очень в сердцах сказал боярин Михаил. Избегали весь двор, а их нет нигде, вот что! А они, оказывается, вон куда сбежали, через Фроловские. Головастый ты, как тебя звать, забыл, но головастый!
И боярин Михаил опять задумался. Маркел осторожно спросил:
А что дальше?
А дальше этот пес приехал, сказал боярин Михаил. И ему открыли. И он вошел. Под горячую руку! Ну, и боярин Михаил поморщился. Ну, и не удержался народ, порвал его в клочья.
Вот так сразу порвал? спросил Маркел.
Нет, зачем сразу! грозно сказал боярин Михаил. Он сперва еще сказал: что, Мишка Это он мне «Мишка», будто он меня крестил!.. Что, Мишка, бунтуем? и опять бельмы залил? в Москву неймется? так я тебя в Москву отправлю в железных оковах, будешь знать, как бунтовать! А я ему: свинья, опомнись, чего ты мелешь, какой бунт, Митю зарезали, вот что! А он: это вы его нарочно зарезали, чтобы мне досадить. Вот что он мне тогда сказал! Так кто был пьян тогда: я или он? Ну, я и сказал тогда
Но что он тогда сказал, Маркел так и не услышал, потому что боярин Григорий сказал первее:
Миша!
И боярин Михаил опомнился и промолчал, зорко, грозно глянул на Маркела, а после сказал:
И я сказал: ох, дьяк, с огнем играешь, ох, на уголья дуешь, дьяк, ох, как бы А он тут давай кричать, что бунт бунтуете, собачьи дети, кто вас сюда звал, разойдитесь, пока с вас шкуру не спустил! И саблю выхватил. Ну а народ: ага! И на него! И разве тут уже кого остановишь?! Ну и стали его рвать. И как мы с Гришей и с дядей Андреем, а он тут же рядом был, как мы на них ни кричали, они не унялись, покуда до конца его не кончили. Нет, даже еще не кончили, а уже к нам туда бегут в ворота и кричат, что младший Битяговский и его приятели заперлись в дьячей избе и что айда теперь на них! И они все туда сразу. И там взяли Данилку Битяговского и Никитку Качалова и с ними еще Третьякова Данилку, это