Так! сказал Моховиков.
А дальше, продолжал Маркел, приехал Битяговский и стал стучать в ворота. А ты что?
А я ему открыл, сказал Моховиков.
Тебе кто это велел? спросил Маркел.
Никто мне не велел! сказал Моховиков. Не до меня им тогда было. Сам открыл. Потому что вижу: государев дьяк! И открыл вот эту боковушечку, как и тебе, и он через нее вошел. Нет, даже вбежал.
А Данила, его сын, был тогда уже убитый или нет? спросил Маркел.
Ничего я этого не знаю, вот что! в сердцах сказал Моховиков. И кто ты такой
Но тут Маркел опять достал овчинку, Моховиков помрачнел и сказал:
Он мимо меня вбежал, и сразу к ним. И стал на них всяко кричать. А они на него. Очень страшно! А я стою, вот так вот сюда завернулся, уши заткнул и думаю: спаси меня, царица небесная, никому зла не желал и не желаю
А они что? перебил его Маркел.
А они ко мне! сказал Моховиков. И в крик: зачем ворота открывал, кто тебе это велел, знаем, знаем тебя, битяговский последыш! И стали меня убивать. И убили, но не до смерти, вот, видишь, очухался. Вот только где осталось.
И с этими словами он вначале снял шапку и показал разбитый лоб, после стал заголять рукава и показывать там синяки.
Кто тебя так, назовешь? спросил Маркел.
Много их было, сказал Моховиков. Всех не запомнил. А кого запомнил, тех забыл. По голове же били, ироды!
Побожись, сказал Маркел.
Я уже божился, сказал Моховиков, два раза божиться грех.
Ладно! сказал Маркел. Больно ученый стал! После опять спросил, уже не так сердито: А чего сегодня опять ворота заперли? Кто велел?
Ваш боярин, кто еще, сказал Моховиков. Сказал, шатаются тут всякие, неровен час еще кого зарежут, хоть царицу, и опять скажут: московские зарезали!
Так и сказал? спросил Маркел. Сам слышал?
Ну, не сам
Тогда помалкивай! А не то начал было Маркел, но продолжать не захотелось, и тогда он только сказал, чтобы Моховиков и в самом деле больше много не болтал, надо будет его еще спросят, а пока пусть лучше копит силы на ответы, и развернулся и пошел дальше. Но не налево, к себе, а направо, мимо старой Константиновской церкви, за службы и дальше к Фроловским, так называемым пролазным, воротам.
И это было верное название, потому что как и сама башня (сказанная Фроловская), так и устроенные в ней ворота были широкие и низкие, в них и в самом деле нужно было почти пролезать, тут не всякому конно проехать, подумал Маркел, примеряя на глаз высоту того пролаза. Ну да, пролаз и есть, думал Маркел дальше, так ведь на то это и задние ворота, они для того и устроены, чтобы, скажем, не возить навоз через передний, так называемый царевичев, двор, а здесь тихонько вывезти, да и вони будет меньше, и так же и другое всякое, без чего хозяйства не бывает, и также без всякого подлого люда, который тоже лучше чтобы на глаза не лез, а здесь скромно шнырял. Вот как тогда думал Маркел, стоя перед теми задними воротами, а мимо него взад и вперед
(то есть в ворота или из ворот, кому как это было нужно) ходили дворцовые люди, не обращая на него внимания, потому что у всех было дело. Так и тогда, думал Маркел, их здесь было полно и так же были открыты ворота, когда вдруг ударили в набат. Подумав так, Маркел обернулся и увидел верхушку колокольни, а остальное всё было закрыто спереди Константиновской церковью, слева самим царицыным дворцом, а справа кормовым дворцом, то есть, если по-простому, то кладовыми с припасами. Но у царей всё дворцы, не удержавшись, подумал Маркел. После чего сразу подумал, что с того места, где он сейчас стоит, да и вообще от Фроловских ворот, того места, где преставился царевич, не видно. То есть если кто его убил (а вдруг всё же такое было!), то отсюда никто этого не видел. И поэтому тот, кто убил, мог ножик тихо в кусты бросить и мимо кормовых построек незаметно проскользнуть сюда и выйти в ворота! А там через Каменный ручей и на посад, а там ищи-свищи! И грози, саблей маши боярин Михаил Нагой, а злодей уже сбежал!
Подумав так, Маркел насупился, поправил шапку и еще раз посмотрел на ворота, в которых никто не стоял, кроме дворцового сторожа, да и тот был, сразу видно, крепко выпивший, а тогда и его, может, не было. Подумав так, Маркел еще раз осмотрелся и подумал, что весь внутренний дворцовый двор это большой трехстенок, у которого одна стена это сам царевичев дворец, а вторая это каменная кремлевская стена, повернутая к Волге, а третья это стена тоже кремлевская и тоже каменная, и из этого трехстенка есть только два выхода: один это перед ним, а второй это те ворота, на которых как тогда, так и сейчас стоит Кирилл Моховиков, вот так-то! Ему тогда велели их закрыть. А почему эти не велели? Да потому, наверное, что Михаил Нагой про них и не подумал, он в них, может, никогда и не езживал, не лазил, вот и не подумал. А злодей (если он был) наоборот, подумал бы! Потому что если будешь выходить через передние брусяные ворота, то тебя могут приметить, а тут разве кто кого приметит: вон сколько их туда-обратно шныряет! Так что если был тогда злодей, то он побежал через эти ворота, даже просто только обязательно! Вот о чем тогда Маркел подумал, хотя тут же подумал и такое, что злодея могло и не быть, а царевич просто сам зарезался или его зарезали те, кого народ побил, то есть младший Битяговский, младший Волохов и младший же Качалов, и их сегодня хоронят.