После чего они поднялись по крыльцу и первым в дверь вошел детина, а уже за ним Маркел. Там, в стоялой избе, то есть в самом кабаке на его ближней черной половине, тогда было непривычно пусто, потому что только возле стойки, по ту и эту ее стороны, стояли двое: там целовальник, как сразу подумал Маркел (и, как после оказалось, не ошибся), а здесь, с этой, сам кабацкий голова Евлампий, человек невысокий, но ловкий и крепкий, и это сразу чуялось. Увидев чужака, Евлампий сделал вид, что удивился, и спросил:
Ты кого это привел, Григорий?
А это из Москвы! сказал детина (а его звали Григорий), а про Разбойный приказ не сказал, побоялся.
Маркел сам сказал:
Мы из Разбойного, стряпчий я тамошний, вот что.
Из Разбойного? переспросил Евлампий. А мы разве чего наразбойничали?
Я пока что этого не знаю, ответил Маркел. Но хочу узнать! И уже только после этого достал и показал овчинку.
Ага! сказал Евлампий. Ну, если такое дело! И повернулся к целовальнику и приказал: Петя, сбегай за горячим, а то, чую, разговор будет небыстрый.
Нет, сказал Маркел, горячего не надо. Нынче пятница.
А мы постного! сказал Евлампий. И еще раз сказал: Петя!
Петя куда-то нырнул и пропал. А Евлампий, опять повернувшись к Маркелу, продолжил:
И чего это мы здесь, на подлой половине? Идем в белую!
Нет-нет, строго сказал Маркел. Мы люди простые, к холе непривычные. И мы на службе!
После чего повернулся и отступил, и сел к общему столу на край, и указал рукой, куда (то есть напротив него) нужно сесть Евлампию. Евлампий скучно усмехнулся, но вслух спорить не стал и сел там, где ему указали. Маркел, глядя на него, сказал:
Евлампий Павлов Шатунов, так правильно?
Так, сказал Евлампий.
Давно здесь?
Пятый год.
Ага! сказал Маркел.
Вот славно! Значит, всех здесь знаешь. Как облупленных.
Ну, не лупил, а знаю, уклончиво, но в то же время с гордостью сказал Евлампий.
А Ваську Спиридонова? спросил Маркел.
Какого Спиридонова? спросил Евлампий.
А московского приказчика, сказал Маркел, который здесь посошных нанимал. Небось, прямо за этим столом! Наливал им и записывал! И еще наливал! И еще раз записывал! Так было?!
Ну, я не этого знаю, уже совсем скучным голосом сказал Евлампий.
Да как ты этого не знаешь? еще пока просто спросил Маркел. Он же у тебя здесь сколько просидел? Может, недели три!
Я не считал, сказал Евлампий.
Ага, сказал Маркел уже сердитым голосом. Ага!
Да, не считал, сказал Евлампий уже тоже не так скучно. Потому что знаешь, сколько у меня здесь народу по скоромным дням сиживает? Может, пол-Углича, вот как! Разве за всеми уследишь?
Конечно нет! сказал Маркел. Куда там! Тут он как раз увидел подходившего Петра с миской закуски и грозно сказал ему: Неси обратно! А Евлампию сказал: Ну, ладно! и снял шапку, положил ее на стол, после чего сказал усталым голосом: Жаль мне тебя, дурака, ох, как жаль! А никуда теперь не деться! Потому что служба!
Что служба? настороженно спросил Евлампий.
Маркел на это молча осмотрелся. Евлампий поднял руку и махнул. Петр и Григорий сразу вышли, и даже закрыли дверь. Стало темнее. Маркел сказал:
Ты напрасно Ваську выгораживал. Ваське и так веры нет. Кто не знает, кто он такой и кто такие посошные, и кто же это будет их слушать! Важно другое: то, что ты меня не послушал, Евлампий, и это уже беда. Твоя беда, конечно, не моя. Я приехал и уехал, и у меня таких Евлампиев ты знаешь сколько? До самой Сибири! А за корчемство знаешь, что бывает? А если не знаешь, так Ефрем напомнит. Мы же с собой Ефрема привезли! Ефрема видел?
Видел, сказал Евлампий, как не видеть. Но я не только это видел. И я еще не только видел, но и слышал, кто тебе сказал, что я корчемствую.
Кто?! быстро спросил Маркел.
Авдотья Власова, вот кто! также быстро ответил Евлампий.
И замолчал, но продолжал смотреть очень сердито. Зато Маркел, наоборот, заулыбался и сказал:
Э, нет! Мне Авдотья про тебя ни слова не сказала. А сказала она только вот что. И тут уже и Маркел замолчал, подождал немного, а потом продолжил: Она сказала только вот что: что ее Влас тогда пришел домой крепко пьяный, а время было еще раннее. Вот я и подумал, еще дальше продолжил Маркел, что где ему еще было напиться, если не в корчме!? Государев же кабак, пока обедня не закончится, всегда закрыт. Так или нет?
Так, сказал Евлампий.
А где Влас тогда напился? опять быстро спросил Маркел. Евлампий промолчал. Маркел покачал головой и сказал: Эх, ты! Ничего ты не знаешь! Васька Спиридонов сколько здесь сидел, может, две недели, а ты его не видел. Но это ладно Спиридонов. А вот теперь еще! У вас люди пьют невесть где невесть что, несут мимо тебя деньги, а ты здесь кто? А ты казна, ты царский интерес, а мимо тебя идет царю поруха, а ты опять не знаешь! Если, конечно, сам тайно не гонишь, вот я чего очень боюсь, Евлампий!
Вот что тогда сказал Маркел! Евлампий помолчал, потом сказал:
Не я это! Вот крест! и поднял руку и перекрестился.
Что не ты? спросил Маркел.
У меня, с жаром сказал Евлампий, всё чисто! У меня всё записано, у меня на всё счет: и сколько мне чего привезли, и сколько было заплачено, сколько поставил, сколько выгнал. Вот хоть сейчас давай смотреть! Вот только Петра позову!