В большей избе они прошли в светлицу, там никого не было, старик осмотрелся и громко сказал:
Хозяйка! Пришел человек московского боярина! Хозяина спрашивает!
Никто ему на это не ответил. Старик обернулся на Маркела. Маркел сел и осмотрелся. Стол стоял голый, но чистый, полавочники на лавках были худые, потертые, и также в углу на образах позолоты было мало. Бедно живут, подумал Маркел, а тут еще беда такая!
И тут как раз вошла хозяйка, остановилась и молча поклонилась Маркелу. Маркел ей в ответ кивнул и стал ее дальше рассматривать. Одета она была просто, принаряжаться не стала, подумал Маркел, экий норов, а собой хороша, хороша, и молода еще. После чего обернулся на старика и сделал ему рукой уйти. Старик ушел. Тогда Маркел опять повернулся к хозяйке и строго спросил:
Где хозяин?
А ты кто такой, добрый человек? вопросом на вопрос ответила хозяйка.
Меня звать Маркелом, ответил Маркел. Я из Москвы приехал. Когда твой Влас к нам приезжал, сама знаешь зачем, мы с ним крепко познакомились.
Это, сказала она, запросто. Он как чарку выпьет, так уже ничего не разбирает и с любым сойдется. Но про тебя он ничего не говорил. И ни про каких Маркелов тоже.
А тебя Авдотьей звать! сказал Маркел. Мне он про тебя рассказывал много чего.
Чего?! быстро спросила Авдотья, потому что ее и на самом деле так звали.
Так это же мне, а не тебе, так же быстро ответил Маркел и при этом даже усмехнулся. Но тут же продолжил уже очень строго: Вот что, Авдотья! Ты меня не гневи! У меня силы много! А не хватит мне боярин еще даст! Поэтому слушай внимательно: я не для того сюда пришел, чтобы твоего Власа под кнут подводить, а только для того, чтобы узнать все, как тогда было. Ведь же твой Влас здесь никаким боком ни к чему не касается! Его же ни на том дворе, ни даже совсем в кремле тогда не было, когда там сперва царевича не стало, а потом государева дьяка, а потом еще четырнадцати душ. Или пятнадцати?
Авдотья молчала.
Вот это правильно, сказал Маркел. Когда наверняка не знаешь, лучше помолчать. А то твой Влас как к нам в Москву приехал, чего только не наплел! А ведь же трезвый был! А был бы пьяный, так могу только представить!
И тут Маркел замолчал. Авдотья тоже молчала и только хмурилась. Тогда Маркел опять спросил:
Где Влас?
Ушел. Вот только что, тихо сказала Авдотья.
Ладно, сказал Маркел. Пусть так. Тогда, если его нет, сама рассказывай.
О чем?
О том, что здесь тогда, в тот день, было. И чем правдивее расскажешь, чем я скорее Власа твоего выгорожу. Потому что он мне показался. И вот на том крест! и тут Маркел, повернувшись к образам, перекрестился. После чего опять посмотрел на Авдотью и уже не спросил, а велел:
Говори.
Авдотья помолчала и сказала:
А чего тут говорить! У нас всё
чисто как в кринице. Мой Влас ни у кого вот столечко не взял ни разу! и показала кончик ногтя.
И что в этом хорошего? спросил Маркел.
Авдотья прикусила губы, помолчала, а после продолжила:
Я ему сразу говорила: не иди, Влас, в дьячки, не иди! У тебя же руки золотые, ты же какой мастер! А он кузнец, иголочник. Да у него иголки сами в шитье лезли! Мы же с его иголками беды не знали! А тут он говорит: а общество! А говорят: иди, Влас, к Ивану, ты же грамоту, Влас, знаешь, а кто еще, а некого, а ты, Влас, нас всех тогда спасешь, верим тебе, Влас, как себе! И он пошел в эти дьячки проклятые. А ремесло свое забросил!
И тут она замолчала и посмотрела на Маркела. А тот сказал:
Я это знаю. Мне это еще в Москве было известно. А вот скажи, что здесь у вас было в субботу в пятнадцатый день, когда царевича на заднем дворе зарезанным нашли? Где тогда Влас был?! И ты в глаза мне смотри!
Здесь был, тихо ответила Авдотья. Обедал. А после лег отдохнуть.
А почему, когда в набат ударили, он никуда не побежал? Ему что, до царского добра никакого дела нет?! Гори, царское добро, так, что ли?!
Нет, не гори, чуть слышно сказала Авдотья. Мы разве нехристи? А просто Влас был уставший и лег.
Отчего уставший?
От вина, уже совсем чуть слышно сказала Авдотья.
Как от вина! грозно сказал Маркел. Это же какое время еще было! А он же до этого на службе был! Да и кабак же был еще закрыт. Или вы тут сами вино курите?! и с этими словами он даже привстал и очень громко принюхался.
Спаси Господь! воскликнула Авдотья. Дурная баба сдуру ляпнула!
Э! сказал Маркел. Дурная не дурная, а проговорилась. Вот оно было как! Влас домой пришел пьян и завалился спать, а тут набат, а ему не до набата, он же был в тайной корчме, кто-то у вас здесь тайно корчемствует, добрых людей от кабака отводит, царевой казне чинит урон, а за это знаешь что бывает? Колесо!
Авдотья стояла молча, красная, не знала, куда девать руки. Маркел усмехнулся и сказал:
Дура! Никогда на мужа, на господина своего, не ропщи и не наговаривай! А то: мой Влас, мой Влас, язык как помело, а как напьется, тогда совсем нет спасу! А ты что трезвая наговорила? Вот захочу и уморю вас под кнутом обоих!
Авдотья тяжело вздохнула, помолчала, потом несмело начала:
Боярин
Я не боярин, перебил ее Маркел. Я стряпчий. Из Москвы.