Снова телефонные разговоры с командирами приданных батарей. Снова ругательство «твою губернию», на этот раз уже по поводу неустойчивой радиосвязи между артиллерийскими наблюдателями и огневыми взводами.
Позвонил капитан Волков. Докладывает, что на него идут двадцать пять танков с автоматчиками.
Через пять минут снова он. Бодрым голосом сообщает:
Три танка горят. Фашистская пехота прижата к земле пулеметным огнем.
Атака начинается и на правом фланге против 1-го батальона капитана Сергеева. Но Мухина по-прежнему больше всего беспокоит участок Волкова. Начальник училища сам вызывает по телефону 2-й батальон:
Волков, почему молчите?
Виноват. Только что дух перевел. Вражеская пехота отбита. Танки тоже не пробились и пошли в обход деревни Слепина.
На лице Мухина появляется улыбка:
Молодцы! Передай курсантам мою благодарность... А о том, что немцы в обход пошли, не волнуйся. Там их тоже встретят...
Часа через два на наблюдательный пункт пришел комиссар училища Я.В. Завалишин. Он был во 2-м батальоне. Весь в пыли, утомленный, а в плазах задорный огонек.
Ну и поддали же наши фашистам! Первую волну пехоты и танков удачно накрыла гаубичная батарея. А довершили дело пулеметчики. Они уложили пехотинцев прямо перед проволокой...
Закончить Завалишину не удалось. На НП прибыл связной от Волкова:
Батальон обходят танки!..
«Прорвали стык», решил Мухин и стал звонить
в штаб кингисеппского сектора. Но телефонная линия оказалась перебитой. Прекратилась проводная связь и с Волковым.
Полковник перебросил на левый фланг свой главный резерв противотанковую батарею. Это была половина собственных артиллерийских средств училища.
С другими батальонами связь оставалась устойчивой. Командиры докладывали, что ведут огневой бой. Много раненых. А вот гранат и бутылок с горючей смесью мало.
Начальник училища уходит на передовую, меня просит съездить на командный пункт сектора похлопотать о восстановлении взаимодействия с соседом.
Дорога тянется лесом. Справа и слева слышится близкий артиллерийский гул. Вокруг ни одной живой души.
Откровенно говоря, сделалось как-то не по себе. Яковлев уже не спрашивает: «Куда?» Дорога одна. Только вынул гранаты, положил на сиденье рядом;
На всякий случай...
2
Огромное, во весь горизонт, багровое зарево. Полыхают дома в Нарве, Кингисеппе, ближайших поселках. Вражеская авиация наносит один удар за другим. Перекаты артиллерийских разрывов не стихают и ночью. Четвертые сутки дерутся ополченцы и курсанты, стремясь не допустить прорыва танков в оперативную глубину.
Командующий фронтом М.М. Попов и член Военного совета А. А. Кузнецов все время в войсках: то во 2-й дивизии народного ополчения, то у Мухина, то у командующего кингисеппским сектором генерал-майора В. В. Семашко.
Еще 9 августа Попов решил остановить немцев контрударом. Для этого он усилил кингисеппский сектор только что сформированной 4-й дивизией народного ополчения и одним полком 1-й танковой дивизии.
Но штаб сектора сработал нечетко. Ему потребовалось около суток на подготовку контрудара, а к тому времени две танковые, две пехотные и одна моторизованная дивизии противника вклинились в нашу оборону и стали охватывать большой район. 4-я дивизия народного ополчения оказалась втянутой в тяжелый оборонительный бой вместе с училищем имени С.М. Кирова.
К вечеру 11 августа части перемешались, связь нарушилась и началась та путаница, которая называется потерей управления войсками.
М.М. Попов и А.А. Кузнецов приехали к генералу В.В. Семашко ночью. Между ними произошло довольно тяжелое объяснение. Я застал уже конец этого неприятного разговора.
Валентин Владиславович Семашко, худощавый генерал лет пятидесяти, был взвинчен до крайности глаза воспалены, руки дрожат. Нервничали и его собеседники. Кузнецов, видимо отвечая на какую-то реплику командующего сектором, резко выговаривал ему:
Поймите, товарищ Семашко, это рабочие Ленинграда. Присвоить дивизии звание гвардейской решил народ. Вот почему она и названа Первой рабочей гвардейской. От вас и вашего штаба зависит умелое использование ее, а драться рабочие будут насмерть, на это можете положиться.
Алексей Александрович, возражает Семашко, я не хочу бросить ни капли тени на рабочих людей! Но эта дивизия сформирована всего три дня назад. Она не имеет ни капли боевого дпыта, совсем не обстреляна. К тому же ей еще идти до нас сорок километров, а мне уже дают приказ осуществить контрудар. Да ее сразу расколошматят танки. Ведь так же получилось с четвертой дивизией полковника Радыгина... Мы вводим в бой необученные дивизия с ходу и по одной.
Кузнецов нетерпеливо прерывает его:
Необученные, необстрелянные... а кто же целый месяц сдерживает врага на лужской позиции, как не народные ополченцы? Кто за один сегодняшний день поджег полсотни танков? Братья Ивановы и другие рабочие с «Мясокомбината». Тоже необстрелянные, а бутылками с горючей смесью действуют, как заправские истребители. Так же и Фирсов, и Васильев, и
Кочетов... Других дивизий, товарищ Семашко, нам взять неоткуда. Извольте управляться с теми, какие есть. Но дорогу Кингисепп Волосово враг не должен перерезать. Это категорическое требование Военного совета.