У посадок Кацена встретили Гловацкий, Спиридонов, Шаньков. Даня вручил им пропуск и почувствовал, как предательски подкашиваются его ноги.
Врач уложил его на траву, осмотрел: несколько осколков впились в тело.
Полк двинулся к переправе. Когда подходили к ней увидели целые стаи «юнкерсов», «хейнкелей», услышали взрывы бомб, от которых седой Дон буквально становился на дыбы.
В реке барахтались, цепляясь друг за друга, за все, что попадется под руки, сотни людей. А фашисты били и били, превращая русло в кипящий котел.
Не могло быть и речи об организации немедленной переправы. Встретивший полк Никитин приказал всем укрыться в кустарнике на подступах к переправе и ждать наступления темноты.
Только дождаться ее не удалось.
Танки! Немецкие танки! прокричал неизвестно откуда взявшийся кавалерист. Пулей промчавшись мимо, он вместе с конем бухнулся в воду, поплыл к тому берегу.
И тут же послышался грозный грохот. Лицо Никитина стало белым как бумага. Ведь с ними Знамя части, документы.
Выход один, решил Спиридонов, перебираться вплавь. Я хорошо плаваю, могу преодолеть реку со Знаменем.
Тогда штабные документы беру себе, сказал Никитин, постараюсь тоже спасти.
В прибрежных кустах Никитин заблаговременно припрятал пару бревен. Они связали их. Потом Спиридонов обернул вокруг себя Знамя части, прочно закрепил его. Никитин извлек из машины толстый пакет в непромокаемом прорезиненном мешочке, засунув его за пазуху. В том пакете находился и «Формуляр 9-го ИАП», благодаря которому мы теперь имеем возможность восстановить день за днем всю боевую историю полка.
Шаньков, Погорелый в воду, цепляйтесь за бревна! приказал начальник штаба.
Разрешите, я останусь здесь, Виктор Семенович, заявил вдруг Шаньков.
А я машину не брошу, твердо сказал Погорелый.
Да вы же погибнете тут. Слышите, танки уже совсем близко.
Слышу гул танков, ответил врач Шаньков, слышу и звуки боя. Наши вступили в схватку, будут раненые, мое место сейчас здесь.
А я не могу бросить машину, упрямо твердил Василий.
Вблизи грохнул взрыв разорвался танковый снаряд. Уже обстреливают берег. Надо торопиться.
Ну что ж, может, вы и правы. Передайте Гловацкому, пусть держится с людьми до последнего, спасем Знамя и документы придем на помощь.
Они уже были на середине реки, когда снова налетели «юнкерсы». Градом посыпались бомбы. Шаньков и Погорелый увидели, как отбросило от бревен Спиридонова и он медленно поплыл, работая только одной рукой.
Знамя части! вскрикнул Миша Шаньков и бросился в воду.
Бомбы рвались впереди, позади него, но он упрямо плыл к Спиридонову, даже не пытаясь уклоняться от взрывов и осколков бомб. Полковой врач думал только об одном: спасти Спиридонова, спасти Знамя. Он не мог даже представить себе, как можно явиться к Шестакову без боевого символа чести полка.
Шаньков подхватил Дмитрия Спиридонова, когда того уже окончательно покидали силы: он был оглушен и контужен
А Василий Погорелый, оставшись в одиночестве, метался вокруг своей «эмочки», не зная, что предпринять, как выйти из создавшегося положения. Он решил ни за что не оставлять вверенную ему машину и, если доведется умереть, так рядом с ней.
Грохот боя все ближе подступал к берегу. В нем принимали участие и не успевшие переправиться вплавь шестаковцы. Руководил отражением атаки фашистских танков пожилой усатый майор, комендант переправы. От него прибежал посыльный, кинулся к Василию:
Майор очень доволен вашими ребятами, дерутся как львы! Помоги подбросить им гранаты.
Грузи, быстро! А насчет львов ты прав. У нас ведь и командир Лев!
Как лев? не понял солдат.
Лев Шестаков, Герой Советского Союза.
Солдат нагрузил в «эмку» противотанковых гранат из валявшихся у переправы ящиков.
Поехали!
Далеко?
Да с километр
Действительно, «передний край» рукой подать. Уже издалека было хорошо видно, как, распластав над собой черные космы дыма, горело несколько танков. Объезжая их, движутся другие стальные громадины, изрыгая из стволов пламя.
Вместе с закатом остывал и накал вражеской атаки. День клонился к вечеру. Немец решил, видимо, окончательный штурм Казанской переправы перенести на завтра.
Увидев родную «эмку», к ней потянулись Борис Гловацкий, Семен Пирогов, Даниил Кацен. Все они были здесь, поднимали дух людей, организовывали оборону.
Подошел и комендант переправы.
Он пожал руку Гловацкому:
Удивили вы, авиаторы, меня. Здорово деретесь!
У нас в полку так заведено. Командир этому научил.
Крепкий, видимо, у вас командир, покрутил усы комендант. Ну, ладно, у нас впереди ночь. Должны успеть
все переправиться. В первую очередь авиаторы. Может, завтра они придут к нам на выручку.
Комендант и Гловацкий сели в «эмку», поехали к берегу.
Борис почувствовал, что у него под ногами что-то лежит. Уж не граната ли? Наклонился поднял томик стихов Пушкина. Где-то был заложен и в суматохе выпал на пол.
Вася, откуда это у тебя? спросил удивленно.
Не у меня, а у командира. С Одессы вожу. Наказывал беречь пуще глаза.
Гловацкий перелистал томик почти на каждой страничке карандашные пометки Шестакова.