Из находившихся в германском плену советских офицеров «70 %, по его оценке, готовы воевать против советской системы» [83, 119120].
Стоит, пожалуй, добавить, что почти все вышеупомянутые пленные генералы Красной Армии по разным причинам уклонились от участия во Власовском движении, в первую очередь из-за недоверия к немцам. Позднее Лукин заявил Власову: «Вы, Власов, признаны ли вы официально Гитлером? И даны ли вам гарантии, что Гитлер признает и будет соблюдать исторические границы России?» Ответ был отрицательным. «Вот видите! сказал Лукин. Без таких гарантий я не могу сотрудничать с вами. Из моего опыта в немецком плену я не верю, что у немцев есть хоть малейшее желание освободить русский народ. Я не верю, что они изменят свою политику. А отсюда, Власов, всякое сотрудничество с немцами будет служить на пользу Германии, а не нашей Родине» [87, 144]. И все-таки сохранившиеся стенограммы и протоколы допросов пленных советских генералов, хранящиеся в архиве МИДа ФРГ и Военном архиве Фрайбурга , дают основания утверждать, что поиски антигитлеровской оппозицией советского пленного генерала, согласившегося бы возглавить антисталинское движение и добиться признания этого движения правящими кругами Рейха, не были беспочвенными. И в конце июля 1942 г. такой генерал появился
Командующий 2-й Ударной армией Волховского фронта генерал-лейтенант А.А. Власов и повар штаба армии М.И. Воронова. Деревня Туховежи, 12 июля 1942 г. Снимок сделан сразу же после ареста офицерами 38-го армейского корпуса 18-й армии Вермахта, захватившими Власова и Воронову.
В начале третьей декады июля 1942 г. захваченного германским военным патрулем при помощи местной самообороны в деревне Туховежи генерал-лейтенанта А. А. Власова доставили из Летцена в Винницу, в Особый лагерь Главного штаба. Лагерь был создан майором графом К. фон Штауффенбергом и находился в его ведении. В нем содержался старший комсостав РККА, представлявший определенный интерес для Штауффенберга с точки зрения полезности для развития русского антисталинского движения. Немецкий биограф Власова пишет, что Штауффенберг создал этот лагерь с совершенно особыми условиями без ведома высшего командования [73, 37], но не указывает, кто покрывал это «самовольство». Впервые пленные смогли в этом лагере открыто высказывать свои мысли и свободно общаться. Одним из постоянных собеседников Власова стал командир 41-й стрелковой дивизии полковник В.Т. Баерский, позднее принявший псевдоним В.И. Боярский.
Капитан Вермахта В.К. Штрик-Штрикфельд
Примерно 2425 июля 1942 г. в лагерь прибыл капитан Щтрик-Штрикфельд. Не будь этого человека, судьба Власова сложилась бы совершенно иначе, и он остался бы известен в лучшем случае как герой обороны Львова, Киева и Москвы. Используя смятение и колебание Власова, мучительный поиск им правильной линии поведения в сложившихся для него жизненных обстоятельствах, Штрик-Штрикфельд прекрасный психолог! сумел убедить его не только в необходимости возглавить антисталинское движение, но еще и в том, что это движение в условиях нацистского Третьего Рейха имеет шанс на успех [87, 109116]. Скорее всего, сам Штрикфельд при этом добросовестно заблуждался относительно степени влияния антигитлеровской оппозиции, иронично называемой Штауффенбергом «Обществом по борьбе с опасным для жизни идиотизмом», на события. Едва ли он понимал и то, что русское антисталинское движение могло получить ожидаемый от него шанс, лишь при полном изменении общей ситуации в Германии. Власовское движение изначально оказалось в прямой зависимости от борьбы заговорщиков против национал-социализма. По существу оно превратилось не столько в движение борьбы со Сталиным, сколько в движение по борьбе с нацистами за право вести борьбу против существовавшего в Советском Союзе строя. В этом заключался доминирующий элемент трагедии, присутствующий во всей его истории буквально с лета 1942 г.
В этом же заключалась и трагедия самого Андрея Андреевича Власова, поставленного волею судеб в сверхсложные обстоятельства. Соглашаясь на предложения «рафинированных интеллигентов и убежденных демократов» Штрик-Штрикфельда, Трескова, Штауффенберга, Фрейтаг-Лорингофена и еще некоторых кадровых офицеров Вермахта, Власов безотчетно связал свое имя со всей системой взаимоотношений верхушки
Третьего Рейха, а в конечном счете с его режимом, пожертвовал своим реноме ради туманного и призрачного шанса встать во главе РОА. С другой стороны, во Власове увидели вождя и объединителя антисоветских сил те, кто от отчаяния был готов поддержать Германию. Теперь они шли на службу не к нацистам, не в СС или Вермахт. В лице Власова обреченные антисталинисты получили символ сопротивления сталинизму, последнюю надежду и шанс на собственную борьбу, без участия Третьего Рейха. Конечно, Власов свободно мог отказаться от сделанного Штрикфельдом предложения и возвратиться в лагерь военнопленных. Перед ним не стояло выбора сотрудничество или расстрел, его никто не стеснял в волевом решении.