Евгений Поповкин Семья Рубанюк
Книга первая ЧИСТАЯ КРИНИЦА
Часть первая
Небо, прозрачное и чистое, будто омытое теплым дождем, излучало ясный, мягкий свет. Возбужденно гудели шмели над белыми и розовыми мальвами, над мокрыми ветвями вишен с нежными, еще зелеными ягодами.
Ливень застиг садовода Остапа Рубанюка в питомнике на днепровском острове. Сейчас он пробивался на челне домой. Вода, взбудораженная ветром, подкатывалась к бортам, плескалась под ударами весел, оставляя белое кружево пены. Но волна уже успокаивалась. Голоса ребятишек, бегавших после дождя по берегу, звенели все отчетливей.
Остап Григорьевич поплевал на ладони, от этого весла словно прилипли к рукам, и челн рванулся вперед.
На стремнине, передыхая, гребец вытер рукавом крутой большой лоб. Голову Остапа Григорьевича старость почти лишила волос, щедро посеребрила брови и свисающие усы. Но светло-серые живые глаза были молодыми, плечи под аккуратным суконным пиджаком не по-стариковски сильными.
Метров за двести от берега Остап Григорьевич различил среди сновавшей у реки детворы Василинку. Узнал он свою меньшую дочку по ярко-голубой кофточке материнскому подарку на майские праздники, когда Василинке исполнилось пятнадцать лет.
Встречать отца девочка приходила каждый раз, когда он долго задерживался в саду. Она усаживалась на старую корягу, болтала босыми ногами в прохладной воде или, расчесывая гребешком длинные русые, такие же как у матери, волосы, глядела на сновавшие мимо резвые катера и голосисто распевала свои любимые веснянки.
Сегодня Остап Григорьевич сразу понял, что Василинка принесла какую-то весть. Она махала ему рукой, что-то кричала, перебегала с места на место.
Остап Григорьевич, силясь расслышать, перестал грести. Потом вновь поплевал на широкие, с бугорками мозолей ладони, и через несколько минут челн мягко ударился о берег.
Василинка с мальчишеской ловкостью вскочила в челн, ухватилась за цепь. Карие глаза девушки так блестели, что смуглое, в темных веснушках лицо ее казалось светлее обычного.
Ты что, дочко? Как на великдень сияешь.
Петро наш едет! ликующе крикнула Василинка Ей-богу! Телеграмму прислал Пишет, чтоб в пятницу коней на станцию присылали
Завтра?
Ага!
Глаза Остапа Григорьевича засветились. Сына Петра в семье не видели очень давно.
Мать уже знает?
Ой! Там же слез было! весело откликнулась Василинка. То смеются, то плачут. Как маленькие
Приключи лодку.
Василинка торопливо продела цепь в кольцо, ввинченное в торчащую на берегу колоду, ополоснула руки потеплевшей от дождя водой.
Побежать Настуньке похвалиться? сказала она, вопросительно посмотрев на отца.
Ну что ж
Остап Григорьевич догадался, что не ради Насти, своей подружки, пойдет сейчас дочь к Девятко. Однако
он и виду не показал, молча кивнул.
Василинка откинула на спину косы и зашлепала босыми ногами вдоль берега, легко перепрыгивая через водомоины.
Отец ласково посмотрел ей вслед. Вот такой же порывистой, с тяжелыми светлорусыми косами, смуглым румянцем и быстрыми карими глазами была ее мать, когда он впервые увидел ее в Богодаровке. Да и старшая, уже замужняя дочка Ганна такая же задорная, жадная до работы и до веселья.
«Эх, дивчата, как гусята, подумал Остап Григорьевич. Только перьями обрастут поразлетаются»
Василинка, будто догадавшись, о чем думает отец, помахала ему белой косыночкой и, перед тем как подняться по переулку в село, крикнула:
Та-ату-у-у! Скоро верну-усь!
До хаты Кузьмы Девятко ближе всего было идти напрямик, огородами и садом, спускавшимся к Днепру. Но Василинка пошла улицей. Как знать, а вдруг встретятся по дороге подружки, и можно будет им похвалиться телеграммой Петра.
За три года, что не было брата, Василинка сильно изменилась, стала смышленой и бойкой девушкой. Радостно глядела она на жизнь: ей было хорошо и дома и среди школьных подружек.
В семье больше всех ее баловал Петро, и теперь она с нетерпением ждала его приезда из Москвы.
Запыхавшись, Василинка вбежала во двор Девятко.
На соломенной крыше хаты стоял в гнезде из сухих сучьев голенастый аист. Он дремал, поджав длинную, с красной сетчатой кожей ногу. Вспугнутый стуком калитки, аист тяжело расправил крылья и перелетел на клуню.
А, чтоб тебя! вздрогнула девушка.
Нехорошо тревожить птицу, приносящую счастье дому. Василинка виновато посмотрела на аиста, сердито застучавшего клювом, и пошла тихонько, на носочках.
Меж деревьев, за плетнем, мелькнула синяя косынка Насти. Вместе с матерью она окучивала капусту.
Василинка с ловкостью котенка пробралась среди грядок к подружке и присела на корточки. Глаза ее таинственно прищурились.
А что я тебе скажу, Настунько!
Что?
В серых, чуть раскосых глазах Насти вспыхнуло нескрываемое любопытство. По такой грязюке Василинка зря не примчится.
Сказать?
Не хочешь не говори. Очень мне нужно!
Настя сделала равнодушное лицо.
Батько, наверно, что-нибудь купил тебе?
Василинка видела, что Настунька сгорает от любопытства.
Ей и самой не терпелось скорее объявить свою новость.
Петро наш завтра тут будет! выпалила она.
Нет, правда? Побожись.