вырваться внезапно оттуда, он кивнул на уютно тлеющий камин, и напугать тебя.
В шестом часу утра Маргарита вышла на большой застекленный балкон, с которого всегда, даже ночью, можно было видеть очертания гор. Она не смогла уснуть и, промучившись часа три, решила немного развеяться. Она не сразу заметила сидящую в кресле женщину в серой шубке и большой пуховой шали, а когда увидела ее, было уже поздно тихо удалиться: Магда Геббельс (это была она) молча глядела на нее.
Грета? И ты не спишь? Посиди со мной.
Маргарита присела в кресло рядом. Только сейчас она заметила, что все лицо Магды мокро от слез.
А я опять беременна. Хельга, Хильде, Хельмут, Хольде Господи, зачем только я их рожаю? Магда тихо засмеялась. Что делает твой муж? Спит? Мой тоже со своей чешкой.
Ты пьяна? огорчилась Грета.
Чуть-чуть Скажи, отчего ты не рожаешь? Как тебе это удается? Постой я знаю. Роберт бережет тебя. Чем же ты расстроена?
Я не рояль Маргарита усмехнулась. Хотя я расстроенный рояль.
А Роберт тебя никак не настроит? Понимаю. Но это не похоже на него. Вообще, я должна тебе сказать Магда живо повернулась к ней. Он очень переменился. Он теперь другой человек А прежде Она махнула рукой. И не верь никому, что бы ни болтали! Они ему не могут простить, то есть тебе!
Может быть, вернемся в дом? предложила Маргарита.
Нет Возьми мою шаль укутайся. А мне там душно. Нечем дышать. Уеду. И разведусь. Я уже разводилась ты знаешь. Не потому, что мой Гюнтер был старше меня, а потому, что с ним была скука. Тоска!.. О, какая была ску-ука с ним! А Йозеф ублюдок, сукин сын! Таких засранцев свет еще не видел. Но мне с ним не скучно. Не скуч-но! Она снова засмеялась. Прости, я болтаю Я не очень пьяна. Мне так просто с тобой. Твой брат все-таки моралист, зануда, а ты ты лучше всех нас. Ты вообще другая.
Грета все же увела ее, дрожащую от холода, съежившуюся и как будто сделавшуюся меньше ростом, эту гордую и надменную, никогда не теряющую самообладания и такую недоступную для смертных красавицу Магду, образец матери и супруги. Магда плакала, уверяла, что разведется
Так они и встретили мутный рассвет, и первые проблески утра невесело легли на усталые лица женщин тридцатишестилетней Магды Геббельс и приближающейся к своему тридцатилетию Маргариты Гесс.
За завтраком в полдень из дам присутствовали только сестры Браун. Ева, вся в светло-сиреневом, безмятежно улыбалась Адольфу, мучительно стараясь разгадать его настроение. Она уже достаточно его изучила, чтобы определить, что он, во всяком случае, отнюдь не «на коне». Ева знала, что эту ночь он провел с Юнити.
После завтрака гости разъезжались. Гитлер планировал свой отъезд на завтра, а сегодня принимал одного за другим Геринга, Геббельса, Риббентропа, отпуская их. Лею также была назначена аудиенция, на три часа.
Роберт велел Маргарите разбудить его в девять. Она честно сделала три попытки, а потом сказала себе: «Хватит. Все». В конце концов, надоело! С тридцать третьего года одна и та же история: накануне просит разбудить, доказывает, как ему важно быть где-то вовремя, а результат всегда один она, промучившись с ним час, два, чуть не плачет, а он спит себе А после ей же претензии. Однако в третьем часу она все же вернулась в спальню, дав себе слово, что это в последний раз. Очень «кстати» вспомнился вдруг какой-то английский рассказ в стиле Диккенса, где ребенок зовет свою умирающую мать и та открывает глаза, услыхав этот тихий зов из глубин своего беспамятства.
Маргарита, нервно рассмеявшись, привела в спальню детей и попросила бойкую Анхен позвать отца. Грета не особенно рассчитывала, что из этого что-то выйдет, но когда Анхен тихо произнесла «папа», стоя у самой двери, Роберт внезапно открыл глаза.
Ты звала меня? спросил он дочь.
Девочка посмотрела на мать.
Тебе приснилось, ответила за нее Маргарита.
Да мне приснилось, что она кричит Ты не кричала, нет?
Нет, папа.
Анна побежала к нему и влезла на постель.
Папа, тебе хочется спать, да? Знаешь, что я делаю, чтобы поскорей проснуться? Вот что!
Она ловко сделала на постели «мостик», затем кувырок.
Попробуй!
Хорошо, непременно, улыбнулся Лей. Только тут мне места мало.
Ани, поди ко мне, позвала дочь Маргарита. Ты мешаешь папе. Нельзя так вести себя.
Но отец улыбался, и дочь уселась ему на живот.
А ты что же? Иди к нам! позвал Роберт сына.
Генрих подошел, застенчиво улыбаясь, и сел на краешек Анна тут же вскочила и, подбежав к матери, потянула ее за руку к постели. Когда Маргарита тоже присела, девочка опять
заняла свое место и, довольная, оглядела всех.
Папа, ты будешь вставать? спросила она.
Буду.
А почему?
Потому что у меня дела. Меня ждут люди.
Ты им что-нибудь привезешь?
М-м как тебе сказать
Папа привезет им много хороших слов, Ани, отвечала Маргарита. А теперь слезь и принеси мне папины часы вон те Спасибо, детка. Она положила часы Роберту на живот и вывела детей из спальни.
Когда она вернулась, Лей стоял у окна, видимо обдумывая что-то.
Фюрер просил тебя быть у него в три, коротко передала Маргарита.