Выходит, задумал жениться, братчину? спросил есаул. А что говорит Ганна?
Дмитро тяжело вздохнул, опустил глаза.
А чего ей быть против? Лучше скажи, как она здесь при тебе да шведах очутилась?
Сам толком не ведаю. Не стану перед тобой кривить душой: не по своей воле оказался я у генерала. И когда гетман послал со мной своего кума, полковника Тетерю, тот, старый хряк, прихватил с собой для спокойствия души и подальше от соблазна молодую жинку. А твоя панночка ей какой-то родней приходится, вот и увязалась с ней. Бес, а не дивчина, любому казачине в скачке да стрельбе не уступит.
Дмитро насмешливо присвистнул.
Ну и ну! Что ты очутился здесь по указке Мазепы, я и сам догадывался. Но для чего он послал с тобой Тетерю? Для присмотра? Выходит, не совсем доверяет? Так-то он ценит твою службу
Лицо есаула осталось спокойным, лишь в глубине зрачков вспыхнули злые огоньки.
Гетман осторожен, как змея, и хитер, как старый лис. Знает, что не из любви к нему стал я сердюком Давняя это история, братчику. Два друга-побратима было у меня: батько Голота и фастовский полковник Палий, которые немало славных дел свершили во славу Украины. Да не стало однажды моих верных другов: по наветам Мазепы и цареву приказу заковали обоих побратимов в железо и отправили в Сибирь. Хлебнул тогда лиха и я: раненный, едва ушел от царской погони на Сечь, а гетманские сердюки еще долго ходили по моему следу как за диким зверем. Но вот два года назад доверенный человек Мазепы шепнул мне, что тот желает говорить со мной с глазу не глаз. Мы встретились. Гетман обещал даровать мне прощение, предложил забыть все былое, что стояло промеж нас, и сообща готовить погибель царю Петру, моему и его недругу.
Выходит, простил все Мазепе? без тени улыбки спросил Дмитро. Забыл и свою кровь, и муки побратимов?
Ничего я не забыл и не простил, братчику, да только не по силам было мне одному мстить сразу царю и гетману. И я замыслил так: коли один мой недруг задумал схватиться с другим, пускай грызутся до последнего, а я с радостью помогу им. Вначале вкупе с Мазепой поквитаюсь с царем, а затем припомню свои обиды и гетману.
А я слыхивал, будто царь простил полковника Голоту и даже поставил над казаками, что имеются при русской армии, словно мимоходом заметил Дмитро. Выходит, по-разному ты и твой побратим решили мстить за свои кривды.
Было отчетливо слышно, как скрипнули в наступившей тишине зубы есаула, хотя голос его прозвучал по-прежнему ровно.
Слыхивал про это и я, братчику. Да только не верю той молве. Вернись батько Голота на Украину обязательно вспомнил бы меня и прислал весточку. Ну да ладно, хватит об этом. Лучше ответь, чью сторону решили принять запорожцы; царя или короля?
А ничью. Сечь не воюет ни с царем, ни со шведами, а до Мазепиных козней ей тем паче нет дела.
Мыслите отсидеться у себя на порогах? Не выйдет: российские войска уже на Украине,
не сегодня завтра там будут и шведы. Так что не минует и вас военное лихолетье.
Сечь не Московия и не гетманщина, ответил Дмитро. Запорожцы живут и воюют своим умом. Вот когда недруг явится на саму неньку-Украйну, вот тогда наша громада возьмется за сабли и молвит свое слово. А покуда сего не случилось, мне и надобно успеть с женитьбой. Надеюсь в этом и на твою помощь, братку
Оглушительный стук в дверь поднял шинкаря с лавки.
Кто там? зябко поеживаясь, сонным голосом спросил он.
Открывай увидишь. И поспеши, а не то громким голосом ответили с улицы и подкрепили свою угрозу столь крепкими выражениями, что шинкарь тотчас сбросил с двери щеколду.
В лунном свете стоял высокий казак в запорошенном снегом кунтуше и наброшенном на голову башлыке. Одной рукой он держал под уздцы коня, в другой сжимал мушкет, прикладом которого только что колотил в дверь.
Что пану полковнику надобно? услужливо спросил шинкарь.
Он сразу отметил прекрасную конскую сбрую, богатую одежду незнакомца и потому решил не скупиться на чины.
Прими коня, вместо ответа бросил приезжий.
Протянув хозяину поводья и бесцеремонно оттолкнув его в сторону, казак прошел в избу. Когда, привязав коня и насыпав ему овса, шинкарь вернулся, незнакомец сидел уже на лавке без башлыка и кунтуша. У ног его стоял мушкет, а на столе лежали два пистолета. Проследив за тем, как хозяин запер дверь, казак скользнул по плотно занавешенному оконцу взглядом, спросил:
Ты один?
Нет, пан полковник. Со мной жена и двое сыночков.
Где они?
Спят на печке.
Встав, казак заглянул на лежанку, схватил шинкаря за шиворот, грозно посмотрел в лицо.
По ночам к тебе кто-нибудь наведывается?
Зачем? Господа шведы ночуют по палаткам, паны казаки и запорожцы стали на постой к вдовам и молодицам, а чужой человек наше местечко сейчас стороной обходит. Совсем торговли нет, пожаловался на всякий случай шинкарь, опасливо косясь на длинную саблю незнакомца.
Не скули! оборвал его пришелец, доставая из-за пояса блеснувшую золотом монету и бросая ее хозяину. Это за то, что я останусь у тебя до утра.