Сомневаюсь, сказал Кузьма. Одно по-прежнему верно: кто-то из них на станции. В этом мы не ошиблись. А остальное
Давай снова посчитаем, Кузьма. Первое, сказал он и загнул один палец, эти, как ты их называешь?..
Фарцовщики.
Первое фарцовщики. Откуда у них столько валюты? Если б там была мелочь, то возможно, что это два спекулянта-любителя Второе посещение станции.
Притом в дежурство боцмана. Преступник или не знал, на что идет, или надеялся на безнаказанность, даже если бы его заметили. К тому же у преступника был ключ. Боцман ясно видел его в замочной скважине. Он не мог ошибиться.
Значит, ночной посетитель или работает на станции, или имеет к ней отношение через кого-то из спасателей.
И третье, сказал Меньшиков. События на крутом берегу. Ты сам пошел туда?
Меня пригласил Рудаков.
И ты согласился?
Он настаивал. Я подумал, что лучше пойти.
Странно
Вы думаете, что Рудаков и этот неизвестный?..
Не знаю, не знаю Но почему именно тебя? Может быть, ты все-таки привлек к себе внимание? Мне кажется, не успел. Тем более, что ты еще ничем не проявил себя. А потом этот волосатый дядя весьма квалифицированно убегает от тебя. Потом эти слухи на базаре Сперва они выглядят как бабушкины сказки, но вдруг оказывается, что старушка действительно разбилась. Вообще-то она могла случайно разбиться, и все это прекрасно понимают. Не надо много «нечистой» силы, чтобы старый человек ночью упал с обрыва. Споткнулась и упала. Это первое, что приходит в голову. Но на базаре говорят о двух старушках и о черте. Если в бога сейчас некоторые еще верят, то о черте наверняка уже забыли. И вдруг ни с того ни с сего черт. Выходит, что эти слухи кто-то направляет. Кто-то их придумывает. Трудно предположить, что этот «кто-то» придумывает для милиции. Он не может рассчитывать, что милиция поверит в «нечистую силу» и не станет расследовать дело. Испугается черта. Значит, слухи для тех же старушек. Зачем?
И четвертое, добавил Кузьма, тот, кто похитил акваланг и скафандр, тоже имел ключ. По-хоже, что здесь замешано одно лицо. Это нужно срочно выяснить
Для чего ты там и находишься.
Меньшиков поднялся. Зазвонил телефон.
Да Хорошо Спасибо. И, обращаясь к Кузьме: Звонил Монастырей. Обследование ничего не дало. В общем все очень странно, но лучше уж так. Когда много фактов, даже самых незначительных и неправдоподобных, то в конце концов хоть часть этих фактов, да заработает. Это лучше, чем ничего.
Вы не справлялись, что за народ работает на станции? поинтересовался Кузьма.
Да вчера весь вечер сидели с Монастыревым. Ничего особенного. Обыкновенный народ. Послали несколько запросов, но думаю, это ничего не даст. Вся надежда на тебя. Вживайся. Постарайся выяснить связь между событиями на кладбище и на станции. Посмотри, не дружит ли кто из спасателей с фарцовщиками. Сам познакомься с ними поближе. Валюту можешь вернуть. Никуда они с ней не денутся. Монастырей присмотрит. Кстати, зайди в церковь, полюбопытствуй, насколько правдивы базарные разговоры. Рудакова не отпускай. Если он и ни при чем используй как прикрытие. Мол, ходим с приятелем. Пока задача номер один: найти связи фарцовщиков со станцией. Здесь тебе Рудаков может помочь. Все. Иди. Будь осторожен!
Рудакова Кузьма нашел сразу. Он сидел и рассматривал девушек.
Насилу ушел от своей хозяйки, чуть до смерти не заговорила, сказал он и стал раздеваться. Ты не хочешь прогуляться в церковь, посмотреть, какие там черти колокол грызли?
Сейчас?
Сколько у нас времени осталось до смены?
Часа три.
Если тебе не хочется, то я не настаиваю. Схожу один, сказал Кузьма.
Пойдем, согласился Рудаков.
Они зашли в прохладное здание церкви. Со вчерашнего дня здесь мало что изменилось. Лишь было пусто и тихо. Настолько тихо, что осторожные шаги ребят шуршали где-то под высоким голубым потолком. Маленькая старушка служительница зло и враждебно посмотрела на ребят.
Думаю, что она не только не пустит нас на колокольню, но и отсюда выпрет за милую душу.
Простите нас, гражданочка, нам бы ваше начальство повидать, сказал Рудаков.
Старушка посмотрела на него и презрительно поджала губы. Кузьма выступил вперед и заслонил собою Рудакова.
Скажите, пожалуйста, батюшка дома?
А где же ему быть недовольно прошипела старуха и вдруг заговорила быстро и злобно: Ступайте, богохульники! Ступайте вон, пока людей не позвала. Вы думаете, я не знаю? Я все знаю. И старуха подняла к потолку свой костлявый пророческий палец. У ироды несчастные, погибели на вас нет. У, лоцманы окаянные, прости господи мою душу грешную. Ступайте, кому я сказала!
А почему лоцманы? спросил Кузьма, когда они, еле сдерживая смех, выскочили на улицу.
У местных старух это почему-то самое страшное ругательство.
Ну что ж, придется идти к попу.
Может, не стоит? спросил Рудаков. Может, к черту всех нечистых? Что нам, больше всех надо?..
Как хочешь, оказал Кузьма, а мне интересно, кто это хотел меня спихнуть с обрыва. Он усмехнулся. С чисто познавательной точки зрения.
* * *
Домик попа примыкал к церковной ограде. Старинные липы на церковном дворе накрыли его своими тяжелыми ветвями. Поп оказался дома один. Он был в байковой клетчатой рубахе и в летних брюках. В руках он держал рубанок и гладко обструганную дощечку. Кругом пенились белоснежные, курчавые стружки. Длинные волосы священника были прихвачены тонким ремешком. От этого батюшка выглядел смешно, симпатично и был больше похож на мастерового или на первопечатника Ивана Федорова, чем на попа. Ребятам настолько он показался необычным после вчерашнего, что они застыли в молчании на пороге. Поп, видимо, тоже удивился неожиданным гостям. Он так и остался стоять с рубанком в руках. В его густой бороде светились веселые светлые стружки.