Музыкантов прижал палец к губам. Они пересекли зал на цыпочках, топоту было столько, будто прошел полк солдат. Большая, обитая цинковыми полосами дверь противно заскрипела. В зале раздался целый кошачий концерт. Ребята снова оказались в коридоре, метров через десять он кончался глухой стеной. Но как только прошли коридор до конца, справа в кирпичной стене открылся узкий проход.
Где мы? шепотом спросил Кузьма. Что это такое?
Мы в подвале под бывшим графским домом.
Скоро мы куда-нибудь придем?
Потерпи немного
Освещался этот коридор меньше, в нем царил мрачный мертвенно-серый свет, которого едва хватало, чтобы видеть дорогу. Кузьма был в тенниске, и прикосновение холодных каменных стен к голым рукам заставляло его каждый раз вздрагивать. По рукам медленно струился холодок, а коридор все не кончался. Кузьма начал мерзнуть. Коридор завилял из стороны в сторону, поворачивая то вправо, то влево, и стал еще уже.
Мы правильно идем? раздражаясь все больше, спросил Кузьма.
Все верно. Через минуту будем на месте.
А ты хорошо знаешь дорогу Давно здесь ходишь?
Хожу недавно, а дорога одна. Здесь другой нет.
Другого выхода тоже нет?
Не знаю Может быть, и есть. Я слышал, что эти подвалы двухэтажные, что под этим есть еще один или два этажа.
Что-то незаметно, сказал Кузьма, громко топая ногами и пытаясь таким образом простукать пол.
Этот подвал строился век назад, заметил Музыкантов. Тогда все делали незаметно.
Для чего графу такой погреб?
В первом зале он хранил вино, в том зале, куда мы сейчас придем, что-нибудь подороже
Скоро мы, наконец, придем?!
Уже пришли. Последний поворот.
Коридор стал таким узким, что Кузьма, несмотря на то, что был не широк в плечах, шел боком и все равно цеплял за стену. «Не дурак был граф, подумал Кузьма, здесь можно держать оборону против целого полка одному. Только против кого ему было обороняться?»
Кузьма очутился перед железной, ржавой до того, что местами она слоилась, дверью.
Куда ее открывать?
Там, наверху, есть маленькое колечко Потяни на себя.
Дверь неожиданно легко поддалась и отворилась без шума и скрипа. После серой мглы коридоров Кузьму ослепили десятки свечей. Они горели везде. Их трепетные огненные языки потянулись к Кузьме со всех сторон, и снизу и сверху. Когда Музыкантов прикрыл за собой дверь, язычки встали ровно, как по команде смирно, словно разом утратили всякий интерес к Кузьме.
Кругом был народ. Люди стояли во весь рост и на коленях. Они молились, осеняя себя то мелкими, то размашистыми крестами. Одни беззвучно шевелили губами, другие бормотали молитвы вслух. Здесь были старики и пожилые люди, мужчины среднего возраста и один совсем еще юный мальчик.
Что мы должны делать дальше? шепотом спросил Кузьма.
Ничего Стой и молчи. Как придет брат Михаил, тебя к нему позовут.
Что здесь сегодня будет?
Больше ничего. Служба только что кончилась.
Почему они не расходятся?
Молчи. На нас уже оглядываются.
Кузьма замолчал и стал потихоньку озираться вокруг. Из алтаря высунулась голова мужчины, остановила взгляд на Кузьме и скрылась. Исчезла она мгновенно. Язычки пламени всколыхнулись и снова замерли, освещая бесстрастные лики святых. Свечи отражались в блестящих выпуклостях дубового распятия. Ноги Христа были зацелованы до такой степени, что с них слезла краска и они белели, словно это были ноги покойника.
Кузьме приходилось бывать в церквах, и сейчас он невольно сравнивал эту молельню с маленькой церквушкой Донского монастыря в Москве. В общем они ничем не отличались, но если в Москве, войдя в церковь, Кузьма испытывал некоторое благоговение перед спокойной церковной тишиной, какой-то голубой на ощупь, то здесь эта тишина угнетала. Здесь была мрачная тишина. Тишина, заполненная свистящим шепотом молитв. Тишина, пронизанная холодом подземелья и неясной тревогой. Кузьма вернулся взглядом к алтарю. В глубине его, скрестив руки на груди и глядя прямо перед собой, стоял Ефим. Встретившись с ним глазами,
Кузьма вздрогнул. Они оба смотрели друг на друга не отрываясь. Очевидно, Ефим был поражен больше: ему и в голову не приходило встретить здесь Кузьму.
Ефим указал кому-то на Кузьму и сделал неопределенный жест рукой. В то же мгновение Кузьма почувствовал, как кто-то прикоснулся к его плечу. Кузьма оглянулся. Из толпы молящихся вышли двое крепких мужчин и приблизились к нему.
Пойдем с нами, сказал один из них.
Кузьма не шевельнулся. «Удрать еще, пожалуй, можно, думал он, мужички пошире меня, и бежать по коридору им будет труднее. Дальше тот бородач. Ну, мимо него тоже не страшно проходить. Потом собака. Если не убрали одеяло, то и она не страшна. Одеяло скорее всего не убрали. Кому может прийти в голову?.. Затем забор и все. А дальше? Если тут же вызвать оперативную группу, то приедет она не раньше, чем через десять минут. Даже если там нет второго выхода, это будет слишком поздно. Все разойдутся, притихнут, и потом долго никого не возьмешь. Разве что Ефима. Да и он постарается ускользнуть. Нужно идти»
Кузьма шевельнул плечом и сбросил с себя чужую тяжелую руку.