Ну что, казаки? оживленно спросил Игорь. Допрыгались? Ну, давайте вещички в шлюпку
Один из парней протянул Игорю магнитофон. Из него вылилась тонкая струйка воды. Все остальное, по-видимому, осталось на дне морском.
Плавать-то умеете, казаки? Давайте агрегат к берегу. Своим ходом. А я барахло ваше ловить буду.
Он приладил маску, натянул ласты и спиной прыгнул в воду. Судорожно ухватившись за перевернутый велосипед, парни о чем-то шептались. Кузьма с жалостью смотрел на них. Наконец вынырнул Рудаков. Он передал Кузьме фотоаппарат, модный башмак и кожаный бумажник. Затем выловил блестящий браслет. Потом и сам залез в шлюпку.
За вещами зайдете на станцию, неподкупным голосом бросил парням Рудаков. Давай, Кузьма
Один из потерпевших крушение уцепился за корму.
Ребята, отдайте, пожалуйста. Будьте людьми. Если штраф, то мы прямо вам заплатим. Не обидим, не думайте
Может быть, отдадим? Ну их к лешему, жалкие они очень. Кузьма вопросительно посмотрел на Рудакова.
Давай на станцию, Кузьма. Особенно не торопись. Поговорить надо. Давай-ка выгреби мористее.
Когда они оказались на достаточном расстоянии от велопастбища, Игорь развернул бумажник. Кузьма присвистнул. В бумажнике оказалась слипшаяся пачка денег. Рудаков разлепил бумажки. Это были доллары.
Что будем делать? спросил Игорь.
Что ты предлагаешь?
По-моему, сообщать об этом на станцию не стоит, сказал Рудаков. Это дело не спасателей, а милиции. А заявить можно и завтра. Можно их самих спросить, как и что. Ты согласен?
Не знаю Кузьма пожал плечами. Может быть, в милиции лучше с этим справятся?
Неопытный ты человек, Кузьма, снисходительно произнес Рудаков. Милиция дело серьезное. А мы по-товарищески, корыстно заинтересуемся. Мол, не будьте жмотами, поделитесь опытом, мол, нам тоже пижонами стать охота, а?..
Прав ты! с восхищением произнес Кузьма. У тебя аналитический склад ума. А как ты думаешь, они расскажут?
Посмотрим с достоинством ответил опытный спасатель.
Пижоны уже поджидали их на станции. Рудаков выдать вещи отказался. Он велел им прийти вечером, после работы.
Может быть, и договоримся.
Спасибо, друг, в обиде не останешься, проникновенно заверили
его парни. И потом долго трясли правую руку Рудакова.
Первый рабочий день на станции кончился. Кузьма был в восторге от новой работы, от новых друзей. К вечеру он был настолько переполнен впечатлениями, что совсем забыл о двух пижонах-неудачниках. Напомнил о них сам Рудаков.
Ну, ты как? спросил он. Подождешь со мной потерпевших?
Могу, Кузьма пожал плечами, только пользы от меня не много будет. Не умею я с такими. У меня от них это зубы начинают болеть.
Так ты, значит, устраняешься? разочарованно спросил Игорь.
Да уж не знаю, как быть Если очень нужно, то, конечно, могу.
Тогда давай ждать, обрадовался Рудаков, а потом, если хочешь, на старушек посмотрим. Это доставит тебе удовольствие.
А что это за старушки, на которых можно посмотреть? заинтересовался Кузьма.
Завтра день поминовения усопших, начал Рудаков, и вот сегодня божьи старушки собираются у церкви. Когда их набирается около батальона, они начинают митинговать. После митинга они достают огромные свечи и зажигают их от какого-то угодника. Потом строятся поротно и идут на кладбище. Там они ставят свечи на могилы и расходятся, но уже не организованно. А так как кладбище находится на крутом берегу, то зрелище это очень внушительное и заманчивое. Рудаков умолк и затянулся сигаретой.
Не понимаю, чего ты остришь? Обычай очень красивый.
Религия опиум для народа, безапелляционно заявил Игорь.
Ну, уж к боту это не имеет никакого отношения. Кузьма улыбнулся. Просто дань памяти усопших.
Да ладно тебе, Рудаков отчаянно махнул рукой, шибко ты правильный. Пусть будет по-твоему, согласен
Однако пижоны не спешат.
Пижон всегда пижон, изрек Рудаков и посмотрел на часы.
Шел уже десятый час вечера. Солнце только что скрылось за морем. Воздух загустел и стал прозрачным. Здания санаториев и пионерских лагерей проступили отчетливее и ближе. Их белые стены собирали из воздуха остатки солнечного света и дышали серебряным маревом. Сверху, с набережной, до спасательной доносился загадочный женский смех. На всех курортах мира по вечерам, в сиреневых или зеленых сумерках женщины смеются загадочно и маняще
Рудаков начал томиться. Его уши трепетали и ловили женские голоса. Глаза стали тоскливыми. Уже пришел ночной дежурный боцман Гарри Васильевич. Уже он познакомился с Кузьмой и предложил ему партию в шахматы. В молодости боцман был чемпионом Черноморского флота по боксу в тяжелом весе. Чемпионом по шахматам он никогда не был, но это не мешало ему выиграть на десятом ходу. Кузьма обозлился и в следующей партии поставил мат на пятом ходу. Оба остались чрезвычайно довольны друг другом.
А Рудаков томился.
А не пора ли нам? со свойственным ему глубокомыслием заявил он.
Кузьма развел руками. В это время на станцию пришла женщина. Рудаков преобразился. Он даже посвежел с лица. У женщины были воспаленные веки и покрасневший нос. Она прижимала к лицу мокрый платочек. Кузьма предложил женщине сесть, а она громко зарыдала. Кузьма смутился и отошел в сторону. К рыдающей женщине подошел Гарри Васильевич и ласково спросил: