Выпиливались, например, двери и из передних похищалось все верхнее платье. Вскрывались окна и забиралось все, что только было возможно взять. Вечером же, пока еще были закрыты окна, вещи исчезали из комнат, как будто сами собой.
Был зарегистрирован, например, такой случай.
Однажды вечером у полицеймейстера играли в гостиной в винт. Окна гостиной выходили на улицу и были открыты. Часов в 10 вечера гостей пригласили пить чай в столовую, расположенную рядом с гостиной.
Едва только они вышли из комнаты, как один из игравших, местный городовой голова, тотчас же вернулся назад, чтобы захватить оставленный им на ломберном столе золотой портсигар.
Но портсигар уже исчез.
Быстро смекнув, в чем дело, голова взглянул на окно и заметил, что тюлевая занавеска его колышется. Он бросился к окну и выглянул на улицу. Там никого не было, кроме городового, который ходил около подъезда, освещенного фонарем.
Городовой никого не видел вылезавшим из окна и, по его словам, в течение нескольких минут мимо дома полицеймейстера вообще никто нс проходил.
Это обстоятельство навело на мысль, что вор спрятался где-нибудь в доме; осмотрели все уголки и закоулки, заглядывали под все диваны, кровати, столы, даже стулья, за портьеры, чуть ли не за зеркала и картины, но никого постороннего в доме не оказалось.
В карты больше не играли. Когда подошли к столу, чтобы рассчитаться, чтобы рассчитаться, то посередине его заметили крупно написанное мелом число «13».
Никто из игравших его не писал, и не подлежало сомнению, что автором этой надписи являлось то таинственное лицо, которое похитило портсигар.
При этом случае полицеймейстер вспомнил, что и при других кражах полиция видела неоднократно изображение этих же цифр, например, на выпиленных дверях, но не придавала им особенного значения.
Теперь было ясно, что это был знак одного и того же вора или, вернее, целой воровской шайки.
Нечего и говорить, что вся полиция была немедленно поднята на ноги, но вора, однако, не нашли. Между тем, история с кражей портсигара в доме самого полицеймейстера, да еще в связи с таинственным числом «13», наутро облетела весь город и, передаваясь из уст в уста, получила, в конце концов, такую форму, что обывателями овладела настоящая паника.
Паника эта усугублялась еще тем обстоятельством, что, несмотря на большое количество краж, их в короткое время было произведено чуть не до полусотни, никто никогда не видел вора или воров.
Они уходили всегда незамеченными, как и приходили, и эта таинственность наводила на обывателей особенный ужас.
Дошло до того, что жильцы нескольких смежных домов объединялись и ночью по очереди дежурили, и однажды талая охрана подняла тревогу, приняв пьяного фонарщика за жулика: на крик сбежалось население всей улицы, вооруженное чем попало, и бедного фонарщика едва не заколотили насмерть.
Больше добровольной охране ничего не удалось сделать; таинственных воров она так и не видела, а кражи повторялись своим порядком каждую ночь то в том, то в другом конце города.
Вскорости же произошел и следующий случай.
Чиновники
акцизного управления, чествуя начальника по поводу какого-то юбилея, поднесли ему альбом с дорогими серебряными крышками.
Чествование юбиляра, по случаю весны, происходило в городском саду, в ресторане, и альбом долгое время ходил по рукам участников обеда. Его рассматривали и хвалили, передавая один другому, когда же юбиляр собрался уезжать, дорогого подарка не оказалось, он исчез
В эти годы я занимался лесным делом, часто вынужден был держать при себе довольно крупные деньги и, среди этих краж и бесконечных разговоров о них, чувствовал себя весьма неважно.
Иногда от беспокойства я не спал целые ночи напролет, а рано утром должен был отправляться по делам на речную пристань и потому чувствовал себя совершенно разбитым.
Чтобы как-нибудь скоротать ночи, я стал ходить в клуб, возвращаясь домой только к расцвету.
Недалеко от центра города у меня был свой дом с флигелем в глубине двора и садом.
Будучи человеком одиноким, дом я сдавал, а сам жил во флигеле, который задним фасадом своим выходил в сад.
С наступлением ночи, калитка на улицу запиралась и во дворе спускалась с цепи огромная, страшно злая овчарка. Калитка со двора в сад на ночь открывалась, чтобы собака могла сторожить флигель и со стороны сада.
Чуткий и рачительный пес не спал всю ночь, отзываясь на каждый шорох, на каждый треск сучка в саду.
Как-то, это было вскоре после трагикомического случая с альбомом, я ушел из клуба несколько ранее обыкновенного.
На дворе у себя я был встречен своим псом. Едва я только я вставил ключ в калитку, как он бросился на звук замка и поднял громкий лай, но, учуяв меня, стал прыгать от радости и визжать, как щенок.
Проводив меня до дверей флигелька, он галопом понесся в сад и занялся своей сторожевой службой.
Веселый вид пса и тишина так успокаивающе подействовали на меня, что я разделся, лег в постель и задремал.
Я забыл вам сказать, что перед этим я открыл окна, оставив, однако, ставни запертыми на болтах.
В нижней части ставней были сделаны круглые отверстия для света, и прохладный ночной воздух, проходя через них, освежал комнату.