На одном повороте мы увидели стадо антилоп, пасшееся на склоне горы. Легкий ветерок развевал серебряные волоски, дрожавшие в их ноздрях; они подняли на минуту свои влажные морды, потом, согнув спину, снова наклонились к ароматной траве. Дальше, между двумя скалами, промелькнула маленькая обезьяна, подняв свой розовый зад. Нау бросил в нее дротиком, древко которого было украшено камешками, вправленными в трещины дерева. Животное покатилось с разбитой спиной; Нау покончил с ним ударом пятки.
Начинало светать, когда Мур, руководивший нами, дал знак к остановке. Мы находились на сухой, плоской возвышенности; из почвы торчали камни, напоминавшие притаившихся животных. Молодой месяц разливал свой холодный свет. Я узнал местность, где мы расположились стоянкой в тот вечер, когда Абу-Гурун был похищен невидимыми.
Перед нами чернела глубокая расселина, делившая гору надвое; там я впервые увидел Агуглу.
Место было благоприятное для засады.
Притаившись в густом кустарнике над расселиной, я бросил взгляд вниз. Огромное дерево, корни которого купались в потоке, поднимало свою густую вершину между отвесными стенами гор. Мур указал на него пальцем, и я понял, что наши товарищи спрятались в его ветвях. По данному знаку листва слабо заколебалась; это произошло быстро, как молния и затем снова все успокоилось в неподвижных ветвях.
Медленно тянулись минуты. С рассветом проснулась жизнь. На другом склоне расселины размеренным шагом прогуливались голуби, нагнув шею и распустив кринолином хвост, словно чванные жеманницы на прогулке.
Эти мелкие подробности врезались в мою память, хотя думал я совсем о другом, так как приближался решительный момент.
Когда солнце осветило западные откосы, на скалах показался, наконец, Агуглу. Скоро к нему присоединились другие. Все они появились из зарослей, так что нельзя было догадаться, из какой пещеры они выходили. Их волосатые руки сжимали дубины и острые топорики; переговаривались они между собой хриплыми голосами. Вдруг из пропасти до нас донесся шум ломающихся веток: наши противники взбирались по утесу и скатывавшиеся под их ногами камни падали в реку.
Я притаился и закрыл глаза. Когда я их снова открыл, Агуглу уже прошли, не заметив нашей засады.
Чего же еще ждать? Я уже согнул колени, готовясь выпрыгнуть из кустарника, но Мур толкнул меня обратно в заросли.
Не сметь двигаться! приказал он глухим голосом.
Из оврага послышался
болтливый шум голосов. Женщины покинули свои жилища; цепляясь руками за выступы и раскачиваясь телом, спускались они шумными группами к ручьям, покрытым пеной.
Прокладывая себе путь сквозь острые камни, вода встретила в своем стремлении выступ скалы, со свистом откинулась назад и образовала своими брызгами прозрачный веер; туда и направлялись болтливые дамы.
Увидев, что они занялись омовением, Мур вытянул губы и свистнул.
По этому сигналу, дерево над потоком ожило. Держась вытянутыми руками за ветки, наши товарищи быстро перебежали пространство, отделявшее их от откосов, и исчезли в пещерах.
Но одна из женщин заметила их маневр и подняла тревогу. От ее криков взбудоражились другие. Подняв нос, выпустив когти и оскалив зубы, они принялись выть хором, подлаивая, как собаки.
Самцы, к счастью, были уже далеко. Один только задержался вблизи нас и скоро мы услышали треск кустарника и топот быстро бегущих ног.
Опустившись на одно колено, упираясь обеими руками в скалу, Мур приготовился к прыжку. Добежав до края скалы, Агуглу остановился и понюхал воздух, ища направления ветра.
Мур не дал ему времени почуять нас. Одним прыжком он бросился на него и запустил ему в горло свои острые когти, так что тот едва успел закричать. Полузадушенный самец безжизненно растянулся на земле. Мур обхватил его своими могучими руками и, раскачав, бросил в пропасть.
Тело перевернулось два раза в воздухе, ударилось о скалу и, отлетев от нее, упало на берегу потока, около воющих женщин, ноги которых были в воде.
Одним меньше! произнес Мур в виде надгробного слова.
В это время наши товарищи продолжали действовать. Склонившись над краем расселины, я вдруг заметил, как заколебалась ветка мимозы; за нее ухватилась чья-то рука. Это был Фои, поднимавшийся при помощи одной руки. Другой он поддерживал Сао. Вот ее большой приветливый рот, ее маленький квадратный нос, ее простодушные глаза, увлажненные теперь слезами радости!
Скорее, Сао, сказал я, протягивая к ней руки, скажи мне что-нибудь о Муни.
Она там, ответила Сао, пристально смотря на меня.
Фои ответил с улыбкой:
Успокойся, я приведу ее тебе, и снова нырнул в бездну. Когда он вернулся, в его руках находилась маленькая, хрупкая Муни. Углы рта ее слегка вздрагивали, выдавая волнение.
Наконец-то, сказал я, беря ее на руки и сажая к себе на колени. Когда, минуту спустя, я вернулся к действительности, гам вокруг нас усилился.
Опьяненные успехом, наши товарищи бежали со всех сторон. Они топотали ногами от радости и подталкивали перед собой украденных из пещер женщин. Связанные попарно, с гримасничающими мордочками, женщины неловко бежали, покачивая бедрами и бросая исподтишка взгляды на гнавших их самцов.