Почему Мелитополь, а не Мариуполь?
Так на начало XVIII века западное побережье Азовского моря было в общем-то пустынным. Никаких городов там не имелось. Несколько сельских поселений и все. Куда не ткни создавать с нуля бы пришлось город. А лиман Молочный позволял оборудовать удобный, защищенный от ветров и штормов порт, чего в Мариуполе не сделать. Да и вопросы по обеспечения города водой решать было легче решить.
В остальном же
Да какая разница? Что туда все сырье везти, что сюда. Вот по итогу 1710 года в Мелитополе и запустили три домны аналогичные пермским. И планировали дальше город развивать. Бурно. Как Пермь. С тем, чтобы выйти на сопоставимые объемы выпуска в горизонте нескольких лет, благо что переселенцы сюда ехать куда охотнее, чем на средний Урал.
В районе Курской магнитной аномалии тоже Алексей пытался изобразить что-то масштабное. С выходом на сто и более тысяч тонн в год. Но тут пока шла разведка. Обширная. Здесь оперировало двадцать семь групп, проводящие проверочные бурения. Что само по себе было непросто и являлось одной из вспомогательных целей. Научится бурить глубоко. Даже сквозь горизонты грунтовых вод.
Все заинтересованные люди уже твердо знали руды в этих местах много. ОЧЕНЬ много. Осталось придумать как ее из земли достать. И откуда начать, чтобы поудобнее. Когда все это получится ввести в дело не ясно. Сама по себе проходка через мощный водоносный даже с паровыми машинами на помпах задачка не тривиальная и мало предсказуемая.
А вот на берегу Онежского озера таки уже был запущен свой центр по выплавки чугуна. Строгановым. Люди которого нашли в тех краях довольно крупное и неглубоко залегающее месторождение железа на восточном берегу Заонежского залива, прямо у его основания. Выплавляя примерно сопоставимый с Мариуполем объем.
Имели и другие места.
Незначительные. Совокупно же в России по итогам 1710 года сумели выплавить 182 тысяч тонн. Не считая мелкую кустарщину. И все это ушло в дело либо на пудлинговый передел, либо на литье, в первую очередь, конечно, рельсов. И его не хватало, из-за чего чугун покупался в Швеции, которая начала наращивать его выпуск под нужды России
Для того, чтобы все это производство могло работать требовалось топливо. В первую очередь каменный уголь, пригодный для коксования. И его добывали под Пермью и на Донбассе.
И если на Донбассе только-только все это начинало разворачиваться. То под Пермью благодаря целенаправленным усилиям правительства превратилось в мощную отрасль. Полностью покрывающей расход местного производства. С запасом, который уходил на бытовые нужды. Что потребовало впечатляющих усилий по организации переселения готовых трудится в шахтах людей. И оснащения этих шахт разными средствами механизации.
Пока в убыток.
В сильный.
Но денег у Алексея хватало, а угля нет. Поэтому он и не жалел их, вкладывая в такое дело. Например, оснастил шахты паровыми машинами для организации принудительной вентиляции. Что позволило, в свою очередь как-то решить вопрос с освещением. Без электричества ведь обходились. Да и вагонетки руками тягать не требовалось паровым машины их вытаскивали с помощью канатов и прочих приспособлений. Ну и так далее.
Дорого. Богато.
В той же Европе такими вещами не баловались. Но тут и выработка получалась порядка 250 тонн в год на человека, занятого в отрасли. В среднем. Вдвое к той, которую показывали без всех этих ухищрений лучшие шахты Европы. И Алексей продолжал изыскивать способы облегчения труда шахтеров и повышения его эффективности
Рабочих рук то не хватало.
Отчаянно.
Из-за чего без механизации и здравой оптимизации никуда
А там, где с каменным углем имелись проблемы, использовали древесный или торф. Последний, кстати, коксовали очень активно с целью получения «аммиачной воды» для выделки селитры.
Переработка чугуна в железо пока шла только на Каширском заводе. Во всяком случае масштабно.
Здесь уже стояло 80 пудлинговых печей единого образца, которые за три 8-часовые смены совершали по 18 плавок. Получая с каждой по 2 пуда железа. Строго говоря не железа, а низкоуглеродистой стали, но этот продукт тут все называли железом из-за особенностей. Чтобы путаницы с настоящей сталью, выплавляемой тут же, в тиглях, не возникало.
Больше нигде пока переработки чугуна не велось.
Пока.
Но уже строились переделочные заводы в Казани, Великом и Нижнем Новгороде и Азове. Совокупно же к 17131714 году количество типовых пудлинговых печей в России царевич хотел довести до четырех сотен
Над сталью тоже работали.
Конвертор проскочили мимо. Не будучи металлургом, Алексей не сильно понимал нюансов, да и знал о нем понаслышке. А вот с мартеновской печью экспериментировали, благо, что конструктивно она, в сущности, являлась развитием пудлинговой. И он ее видел как вживую, так и на схемах. И понимал куда лучше конвертора.
Хотя тигельной выплавки стали не прекращали.
Даже наращивали.
И проводили опыты на Каширском заводе по выпуску легированных сталей. Пусть и в сильно ограниченном объеме только для инструментов
Алексей рассказывал.
Петр переспрашивал.
Непрерывно. Создавалось впечатление, что тот слышал едва ли каждое третье слов. Вон как носом клевал, когда царевич в детали погружался. В отличие от присутствующего тут же шута, которого царь не дал в очередной раз выгнать. Тот слушал очень внимательно. Слишком внимательно. Вызывая у Алексея крайне нездоровые подозрения.