«В тебе нуждалась только я, Том, но и это теперь в прошлом. Ты предпочел убить меня».
Волдеморт не стал говорить Джинни, что у него не было другого выхода. Она ведь и сама это знала. Но едва ли это оправдывало его в глазах призрачной мучительницы.
Как это возможно?
«Я это ты, Том, а ты это я. Такой вот симбиоз. Я отдала тебе свою жизнь, и силу, и даже душу. Моя любовь оживила тебя. И ты поглотил меня всю без остатка. Так бывает, когда сильно любишь кого-то. Я внутри тебя, как цикада, угодившая в смолу на заре времён, как пальцы, сжавшиеся на бьющемся горячем сердце. И тебе от меня не избавиться. Никогда».
* * *
Никогда... Он провел языком по её губам, вопросительно приоткрытым, выписывая знак бесконечности.
Что никогда, Том? спросила Джинни едва слышимым полушепотом, отдающимся нарастающим гулом внутри живота. Медовое её дыхание жгло его кожу, как раскаленное железо.
Никогда я тебя не отпущу. Ты моя.
Она жадно подалась вперёд. Припадая к его губам, словно к источнику. Громко и протяжно вздохнула так, что кровь разгорячено заструилась у него по жилам. Забурлила и устремилась к паху. Но Волдеморт оставался неподвижным. Позволял ей целовать себя неумело, но жадно, прося ответа. И только когда Джиневра в недоумении отстранилась от него, он схватил её лицо обеими ладонями, протягивая к себе и с силой впиваясь в губы. Такая ощутимая дрожь прошла по её телу. Член дёрнулся вперёд, набухая, и больно уперся в ткань брюк. Бездумно, не рассчитывая сил, до боли Волдеморт вдавливал Джиневру вперёд, в крышку стола, а затем мгновенным рывком усадил её сверху, оказываясь между двух бесстыдно разведенных ног, словно зовущих приникнуть ещё ближе.
Такая податливая.
Краснота застилала его взор, когда руки лихорадочно бродили по её телу, по мягким полукружиям пышной груди, поднятой чашечками лифчика, по рельефу ткани платья, нащупывая резинку от трусиков.
Он на секунду отстранился от Джинни и нетерпеливо стал тянуть подол длинного мешающего платья. Послышался тихий треск.
Осторожно, это ведь Твилфитт и Таттинг. Мне второго такого никто не купит.
Может, и купит, если не будешь говорить глупостей, ответил Волдеморт, припадая к изогнутой женской шее.
* * *
«Помоги мне, помоги помоги»
Шёпот, хрип, плач. Волдеморт чувствовал, как горячая птица билась у него в груди. Трепетала нежными сневоленными крыльями и жаждала свободы. Птицу можно было выпустить, только разрезав грудь очень острым ножом.
Волдеморт разделил свою душу на шесть частей. И никак не мог решиться создать последний, сакральный седьмой крестраж. Однако ему всё равно пришлось сделать это снова разбить душу, отделить себя, разорвать болезненный симбиоз. Отрезать от своей души её, Джинни Уизли.
В Тайной Комнате ничего не
изменилось с момента его возрождения. Все также была она полна таинственных шорохов, словно тысячью голосов. Пустовало обиталище василиска, который теперь обживал подвалы его мэнора. Были ли местные шорохи голосами его предков, призраками, или галлюцинации Волдеморт не задумывался. Эхо разносило скрипящий звук его шагов, когда он приближался к месту последнего пристанища Джинни Уизли красивому саркофагу из чёрного мрамора.
Если кто-то и способен на это, то лишь я, сказал он, и слова разнеслись высокими сводами Тайной Комнаты.
Голос в голове поражено затих, боясь верить в свою удачу. Или неудачу как посмотреть.
Ровна такая же, как и в день своей не-смерти, застывшая во времени, словно камень, Джинни лежала под крышкой, сохраненная от тления магией Волдеморта. Под Чёрным озером и древним замком. Никто до сих пор не удостаивался чести быть похороненным в убежище, созданном самим Салазаром Слизерином.
Но Волдеморт был благодарен ей за всё.
И не думал, что так скоро возненавидит. Ведь, как выяснилось, в саркофаге покоилось только лишь тело. А душа неотступно терзала его.
Волдеморт поднял палочку, уже предчувствуя ту невыносимую боль, которая всегда сопровождала различение души.
Многократно усиленный, разнесся по Тайной Комнате крик боли, как от тысячи раскаленных иголок, будто пронзивших его тело. Магическая волна прокатилась от стены до стены, минуя десятки метров, а потом вернулась обратно, сосредотачиваясь в одной маленькой девочке.
Лорд Волдеморт всегда мечтал повелевать жизнью и смертью, быть выше мирских законов. Быть всемогущим.
Джинни Уизли вновь открыла глаза, возрожденная его магией, ознаменовав тем вершину его магической мощи. Грудь сдавило от восторга. Именно он стал тем, кто окончательно победил смерть её истинным повелителем.
Пора вставать, Джиневра.
Лорд Волдеморт подал ей руку, помогая подняться после многолетнего сна.
* * *
Влажное дыхание Джинни мазало Волдеморта где-то в области шеи, когда, забывшись в бешеном ритме, они притянули друг друга так близко, что затрещали кости. Из его груди вырывалось что-то наподобие рыка. Ему было как будто бы мало того, что в этот момент они практически растворились друг в друге. Мало её обнаженной кожи, усыпанной крапинками рассыпавшейся золотой пыли. Ему хотелось ещё больше контакта, ещё больше близости и родства. Как раньше. Душа к душе.