Гермиона? Это ты? ее хриплый голос звучал глухо из-за плотного полога.
Я остановилась у кровати, не решаясь отдернуть полог, и кивнула, позабыв, что она меня не видит.
Кхм да, это я.
Среди красных складок мелькнула бледная рука, а в следующий миг я уже сидела рядом с ней в ее убежище.
Маленький желтый шарик света парил над нашими головами, выхватывая из темноты ее покрасневший нос, мокрое опухшее лицо и блестящие, полные воды глаза.
Мы сели друг напротив друга, скрестив ноги по-турецки, так, как, бывало, сидели на прошлых курсах, на Гриммо и в Норе, делясь друг с другом секретами. И ни разу за этот учебный год.
Обстановка была настолько уютной и доверительной, что, глядя в ее глаза сейчас, я с ужасом осознала, что та самая правда печет мне горло.
Я заставила себя проглотить ее не сейчас, не время и не место! и неловко промямлила:
Эй Джин разозлившись на себя за собственную нерешительность, продолжила я уже увереннее: Что случилось между тобой и Гарри? Почему?..
Мне не нужно было договаривать вопрос, который я отчего-то не могла сформулировать. И так было понятно, что я имею в виду.
Джинни ответила не сразу. Порой так бывает, если то, что в груди, трудно поддается расшифровке или ты сам еще плохо отслеживаешь внешние первопричины своих реакций. Мы говорили об этом ранее, и я терпеливо ждала.
Интересно, если бы не война, могли бы мы быстрее ориентироваться в своих чувствах? Или это нормально: всю жизнь учиться распознавать свои эмоции?
Она вздохнула и задумчиво проговорила:
Знаешь, в последнее время я смотрю на Гарри и вижу в нем новое. Не то новое, что могло бы появиться в нем сейчас, а как будто открываю в нем те черты, которые раньше в упор не замечала, тяжелый вздох. Это трудно объяснить, но вывод тут простой. Вернее, вопрос а Гарри ли я любила все это время? Или образ, который нарисовала себе в голове еще когда была маленькой?
Я опешила. Джинни невесело усмехнулась.
Знаешь это ведь была моя детская мечта. Ну выйти замуж за Мальчика-который-выжил. Но сейчас она прикрыла глаза и, будто бы решившись на что-то, выдохнула: После того, что он устроил на поле, когда я не готова я даже не знала, а теперь
Она подняла на меня несчастные глаза.
Все будут тыкать в меня пальцем, если я ему откажу. Что мне что мне делать, Реми? и горько-горько заплакала.
Гребаный Поттер! Второй раз за последние две недели я вижу, как моя лучшая подруга плачет из-за этого этого драклова дерьма!
Злость вскипела, ударила в голову кипящей волной, а вместе с ней сочувствие сжало горло, не давая вырваться правде, которая сделает ей еще больнее.
Если кто-то что-то посмеет тебе сказать, я выплюнула это более горячечно, чем рассчитывала, этот человек будет иметь дело со мной, и по словам процедила, припечатывая свое обещание: Я. Не. Позволю. Мимо проходящим. Ломать. Тебе. Жизнь. И выходить замуж за человека, в котором ты не уверена.
Сказав это, я замерла. А сама-то я чем лучше?
Я скрыла от нее правду и не позволила учесть довольно-таки веское обстоятельство, которое явно Поттера не красит. Я решила за нее.
Возможно, я ошиблась, когда решила, что не буду ей ничего говорить?
Что, если бы сегодня на трибунах Джинни ответила ему согласием,
а через время узнала, что то, что было в Запретном лесу это не «минутное помешательство», как выразился Поттер, а привычка искать что-то новое в чужих объятиях? Не было бы ей больнее встретиться с изменами, будучи уже в браке?
Виновата в этом была бы я. Просто потому что однажды смалодушничала.
Я сцепила зубы и зажмурилась. Слова запекли язык в стократ сильнее и я решилась.
Джинни, будто со стороны я услышала свой напряженный голос, я должна тебе кое-что рассказать.
Отдавала ли я себе отчет в том, что могу потерять подругу? Здесь и сейчас, за несколько часов до праздника, на который она, несомненно, после сказанного не придет?
Вряд ли. Мое лицо пылало, а кровь набатом стучала в голове, вытесняя любые мысли, мешая воспринимать действительность, слышать что-либо кроме.
Вдохнув поглубже, как перед прыжком в воду, я выпалила:
В начале года я и Гарри поцеловались, но после этого я перестала с ним общаться и не стала тебе говорить, потому что боялась разрушить ваши отношения и боялась потерять тебя.
Трусливо не открывая глаз, я задержала дыхание, готовая сейчас на все: от «Я тебя ненавижу» до Авады в лоб.
Под красным пологом наступила оглушительная тишина. Забираясь под кожу, она давила на загривок, с каждой секундой густела и забиралась в нос. Казалось, что когда я, не выдержав, решусь вдохнуть, то просто не смогу этого сделать.
Ногти впились в ладони, но только боль помогала мне сейчас держаться, а не сбежать отсюда, позорно подвывая от страха и стыда.
Я сжала кулаки сильнее. Пауза затягивалась.
«Гермиона Джин Грейнджер! Что ты за трусиха!» мысленно окрикнула я себя и, медленно-медленно приоткрыв один глаз, высмотрела лицо подруги подруги ли теперь? в полумраке нашего убежища.
Джинни смотрела на меня спокойно и пристально. Я так удивилась, что, хапнув ртом густую как патоку тишину, глупо вытаращилась на нее, уподобившись сове.