Например, когда Гарри немного смущенно взял ее за руку, и у него покраснели кончики ушей, это выглядело очень естественно и мило. В ответ на это Джинни посмотрела на него, улыбаясь, а ее глаза блестели, и это тоже было естественно.
Для них это было как дышать, как само собой разумеющееся, пусть они все еще немного стеснялись.
Одно мгновение, в котором ты точно знаешь, что другой человек думает о том же, что и ты. Ваши мысли одинаковые, и ты счастлив от этого.
Мы же с Роном просто шли рядом.
Я хотела взять его за руку, но вспомнила тот момент в поезде и передумала. Одновременно с этим что-то сжалось внутри моей груди, и я больше не смотрела на Гарри и Джинни. Просто не могла мне было больно. А еще я злилась.
В тот момент я еще не понимала, что это значит.
Уроки пролетели незаметно, как и всегда. Для меня. Рон скучал и смотрел в окно, Гарри и Джинни о чем-то шептались и хихикали, но я больше не обращала на них внимания. Я была занята. Но как только прозвенел последний колокол и я поняла, что мне снова придется наблюдать за ними оставшуюся часть дня
В общем, я сбежала от них к Черному озеру. Наверное, это было трусливо, в какой-то степени, но я чувствовала необходимость побыть одной. А домовики собрали для меня корзинку с сэндвичами.
И вот там, под деревом у Озера, на меня снизошло озарение, которое ударило меня так, будто я упала головой на пол после Ступефая. Я поняла, почему не могла смотреть на Гарри и Уизли, на обоих.
Я хотела так же. Я очень злилась, потому что у нас с Роном все не так, у нас нет естественности. У нас нет гармонии.
Я поняла, что я завидовала.
3. Больничное крыло
Я смотрела на темную воду, которую изредка баламутил кальмар, до самого вечера. Сэндвичи закончились, мне хотелось пить, но Агуаменти помогал мне решить эту проблему. Я смотрела в серое небо, но не видела его. Дул ветер, но я его не чувствовала.
М-м знаете, я не думала, что способна испытывать подобное чувство. Кому мне было завидовать до этого? И чему?
Может быть, я ошибалась насчет себя и все это время высокомерно считала себя лучше других? Непогрешимой.
Когда на шестом курсе Рон встречался с Лавандой, я испытывала ревность. Да, это была именно она. Но что такое ревность, если не желание быть с тем, кто тебе нравится, не разделяя его романтический интерес с кем-то другим? Хм.
К сумеркам я поняла, что, наверное, все же завидовала Лаванде из-за того, что она могла целовать Рона, свободно подходить к нему в коридоре, а я нет. В те месяцы он в принципе не обращал на меня внимания как на девушку, и это было обидно, обидно до слез в глазах, с утра до самого вечера, но я должна была их прятать. Вот видите, если задуматься, то можно понять о себе нечто неожиданное.
Но как тогда квалифицировать то, что я чувствовала, когда думала о Гарри и Джинни? Я не обижалась конкретно на них, злилась больше на себя и на Рона, не желала им каких-либо проблем как в целом, так и в отношениях. Да, мне было грустно, но грусть была какая-то
светлая, что ли?
Как вы думаете, существует ли такая вещь как «белая зависть»? Или в данном случае важен сам факт?
Как бы то ни было, я приняла решение переждать эти эмоции. Они мне не нравились, из-за них я сама себе не нравилась. Понимая теперь, что это такое, я не имела права при виде счастливых друзей я должна быть счастлива тоже, у настоящей подруги не должно быть двойного дна.
Когда на улице стемнело, я вернулась в гостиную. Все было как обычно: красный и золотой всегда согревали меня, Рон и Гарри играли в шахматы, Джинни сидела у камина с учебником по зельям, а я я почему-то почувствовала себя четвертой лишней, и знаете хорошо быть самой умной ведьмой своего поколения. Я наложила на себя Дезилюминационное и пробралась в спальню. Никто меня не заметил. Они и не искали меня сегодня.
Чуть позже пришла Джинни. Она забралась к себе под одеяло и позвала меня шепотом: «Эй, Ми, я хочу кое-что рассказать тебе!». Я не ответила. Я притворилась спящей.
А наутро проснулась разбитой, с больными головой и горлом, с температурой и противным сухим кашлем. Сидение на улице в течение всего дня не прошло для меня даром. Бодроперцового в запасе не оказалось. Мне надо было в Больничное крыло.
«Вот черт, подумала я, так я пропущу зелья!». И все же ответственность победила жажду знаний (заразить кого-то мне не хотелось), и я отправилась к мадам Помфри.
В коридорах гулял сквозняк, принося мне облегчение, и, озабоченная своим состоянием, на какое-то время я перестала думать о том, что идеальная девочка вдруг оказалась не идеальной.
--------------------
Примечания:
Город приватных писем https://t.me/private_letters
Иногда городская легенда появляется на Чердаке https://t.me/my_little_cherdak
Глава 2, в которой Гермиона Грейнджер неожиданно понимает о себе некоторые вещи
4. На занятииЯ все-таки не успела на зелья и отправилась сразу на трансфигурацию. Желудок сводило (я пропустила завтрак), во рту все еще было горько после Бодроперцового.
Но кое-что все-таки радовало: мадам Помфри предложила мне ассистировать ей в Больничном крыле, и я подумала, что это станет отличной возможностью переждать черные чувства. Это было отличной идеей. Но я все еще помню, как было тяжело, когда я использовала маховик на третьем курсе, и тогда мы с ней договорились, что я буду приходить три раза в неделю: по понедельникам, средам и пятницам. С таким графиком дополнительная нагрузка не должна была стать для меня помехой в учебе, а чем занять остальные дни я бы придумала.