Хорошо, что профессор Коэн теперь наш декан. Надеюсь, что он в школе надолго. Теперь точно все. Я высказалась.
Так вот на чем я остановилась? А, да, ажиотаж. Все девочки помладше просто с ума сходили по нашему декану.
К чести профессора, он всегда ловко уходит от их навязчивого внимания, а с кем-то особо упорным проводили воспитательные беседы директор Макгонагалл и мадам Спраут.
Он привлекал их к этому вопросу бескомпромиссно. Я слышала, что он даже поскандалил в учительской, когда они хотели уйти от этой ответственности или что-то вроде того.
Как оказалось, он пришел не только для того, чтобы проведать свой факультет. Я очень удивилась, когда он позвал меня.
Дело было в том, что я единственная на нашем курсе показала такую выраженную предрасположенность к преподаванию, и он предложил мне попробовать себя в роли профессора для младших курсов. Я согласилась не раздумывая.
Это была отличная возможность проверить, понравится ли мне в действительности быть учителем перед тем как сделать один из важнейших выборов в жизни. Мы сразу договорились о дополнительных занятиях, чтобы я могла подготовиться к своим первым урокам он не мог выбросить меня на съедение ученикам просто так.
Профессор Коэн ушел. А меня впервые за несколько дней заполнила радость.
До макушки. Такая же пенная как сливочное пиво в «Три метлы».
15. Цветы
Мне пришлось отказаться от работы в медпункте ради занятий с профессором Коэном. Иначе я не успевала бы выполнять домашние задания.
Мы занимались три раза в неделю по полтора часа в день: по вторникам, четвергам и субботам, когда у него была не такая большая нагрузка.
Знаете в тот четверг я не смогла поговорить с Гарри. Но это того стоило. Определенно.
Наверное, это прозвучит странно, учитывая, чему мы учимся здесь но по большей
части мистер Коэн учил меня не заклинаниям или теории, а тому, как превратить уроки в настоящее волшебство.
Я примерно понимала, о чем он говорит, но у меня не было ни малейшего представления о том, как это сделать. Тогда мистер Коэн написал в воздухе первое правило:
Дети цветы жизни.
Звучит банально, правда? И вот, что я вам скажу: до того дня я абсолютно не понимала значение этой фразы. И, если честно, до конца поняла, что она значит, только на следующий день.
Кстати. Вам тоже не помешало бы поучиться у профессора Коэна и нет, я не уйду. Даже не надейтесь.
Итак, первое правило звучит так: не переставай любить своих учеников, как бы с ними ни было трудно. Директор Дамблдор как-то сказал Гарри: «Любовь великая сила». Он сказал правду.
Когда мистер Коэн объяснял мне, что он имеет в виду, то сравнил детей с весенними цветами. Они хрупкие, их легко сломать, не заметить под снегом и растоптать.
Это значит, что неосторожным словом можно убить любопытство, свойственное любому ребенку. Равнодушием и черствостью отвратить от себя, от своего предмета, в принципе от знаний обидеть невниманием. Особенно, если в классе есть сильные ученики, которые выглядят любимчиками. Те, у кого есть иная мотивация учиться например, такие как я.
Эм-м так. Вернемся к любопытству.
Мистер Коэн сказал мне, и я согласилась с ним, что главная задача преподавателя заключается в превращении углей в восторженный костер. Однако и это нужно делать осторожно: дать огню разрастись в контролируемый пожар нельзя.
Несмотря на то, что я согласилась с этим, мне было совершенно не понятна реализация. А потом на ум пришел Волдеморт. Что, если бы взрослые, когда он еще был Томом Риддлом, не прятали от него информацию о крестражах? Не кричали слово «опасно» без объяснения причин, а проявили чуть больше внимания?
Не факт, конечно, что это что-то могло изменить но я думаю, шансов на то, что он не стал бы Темным лордом, точно было бы больше. Или, по крайней мере, победить его было бы легче.
Мне захотелось поприсутствовать на уроках профессора для младших классов, и он пообещал устроить это. Мы подобрали удобное окно на следующей неделе, однако пример мне удалось наблюдать уже на следующий день.
В пятницу мы с Джинни шли на обед в Большой зал. По дороге туда нам встретилась Полумна, и мы остановились в коридоре немного поболтать.
Не в Зале, потому что она уже пообедала. Да. Она шла в библиотеку.
Так вот кхм, вы сбили меня с мысли. А, точно.
Мы остановились, и вдруг я увидела, как какой-то второкурсник с Хаффлпаффа бежит куда-то. Причем так быстро, будто он стрела, выпущенная из лука. Улыбка у него была до ушей.
Мне стало интересно, куда он так радостно спешит. Проследив за ним взглядом, я увидела, как он буквально врезался в профессора Коэна.
«Ого! подумала я. Наверное, он сейчас будет ругаться», но нет мистер Коэн был спокоен.
Он спросил мальчика: «Куда ты так бежишь, Джонатан?». А тот прокричал на весь коридор: «Смотрите, профессор! У меня получилось!», и показал ему красивую расписную кружку.
Вроде бы ничего особенного, правда? Все мы делали посуду на втором курсе. Каждый мог заслужить скупую похвалу и очки для факультета.
И никто из нас не оказался достаточно хорош, чтобы увидеть на лице своего учителя радость улыбку, такую искреннюю, что она собирает морщинки в уголках глаз и, кажется, сияет ярче солнца.