* * *
Кризис был тяжелый. Со стороны казалось, что он почти полностью потерял рассудок, что болезнь снова владеет им безраздельно. Но Джинни знала, что это не так. Просто его тело, ослабленное страшными испытаниями, еще не могло вынести того огня, которым горела его душа. Изредка Гарри говорил несколько слов почти как раньше. Но большую часть времени он молчал. Многие часы он опять проводил неподвижно, не произнося ни звука и уставившись в окно. Но если несколько недель назад Гарри был похож на разрушенный дом с выбитыми, навсегда угасшими окнами, то сейчас во взгляде его изумрудных глаз читалось неумолимое напряжение мысли. Сильный дух, теснившийся в слабом теле, снова горел и гудел, как пламя в печи. Перед его внутренним взором постоянно возникали образы и картины, в груди поочередно вспыхивала то сильная радость, то сильная боль. Гарри позволял им возникать и гаснуть, то и дело выхватывая какие-то детали, которые казались ему знакомыми. Лица, голоса, предметы и пейзажи Он хватался за них и деталь за деталью продолжал собирать свою мозаику, снова соединяя осколки прошлого в единое целое.
Это был мощный шквал звуков, образов, впечатлений, мыслей, который грозил сорвать его с места и поглотить, унести навеки, словно пушинку. Но он точно знал, где его спасительный якорь. Его опора. Его сияющий маяк посреди черной бури.
У него была его точка отсчета. Джинни и Рон. Золотое солнце ее любви и надежная защита его сердца. И когда он изнемогал от усталости, они снова и снова спасали его. Он видел ее глаза и чувствовал силу его руки, и это придавало ему сил и давало уверенность и покой.
Никто не видел эту изнурительную борьбу, никто не знал, как тяжел был каждый его шаг, как медленно продвигалась его работа. Никто, кроме Джинни. Она чувствовала и понимала его без всяких слов. И поэтому не мешала ему. Не тревожила. Иногда Гарри просил ненадолго оставить его в одиночестве, и тогда она, поцеловав шрам на его лбу, уходила, чтобы побыть с сыном. А иногда, напротив, взволнованный и подавленный, Гарри цеплялся за ее руку так, будто это было единственное, что могло удержать его в этом мире. И тогда она терпеливо и безмолвно сидела с ним рядом, пока он, дрожа и тяжело дыша от напряжения, пробирался через какие-то одному ему ведомые дебри
* * *
Есть кое-что важное, сообщил Энтони. Позавчера в отделе пошел слух о том, что из-за неопределенности положения Гарри появилось предложение пригласить на работу пару бывших мракоборцев, которые вышли в отставку.
Лично я не в курсе, пожал плечами Рон. Мне пока ничего не предлагали. Невилл?
Я тоже первый раз об этом слышу, вздохнул профессор Долгопупс. Даже если бы предложили, я не смог бы оставить Хогвартс. Так что Скорее позвали бы тебя, Рон.
Да, о тебе действительно упоминали, но вскользь. Чаще всего произносят имя Сэвиджа, ответил Энтони. Вы же знаете, как по нашим коридорам распространяются слухи Лично мне кажется, что это стоит проверить. Логичнее было бы предложить место именно тебе, Уизли. Как ближайшему другу Гарри.
Между прочим, Сэвидж подал в отставку как раз из-за Гарри, сказала Сьюзен, сверкнув глазами. Они постоянно спорили. Гарри тогда занимался Большой реформой, и его идеи казались Сэвиджу бредовыми и ребяческими. Он постоянно повторял, что мальчишке доверили дело, которое ему не по зубам. Что Гарри все разрушит. Что его самонадеянность В общем, не хочу даже вспоминать. Они порой до хрипоты орали друг на друга. А когда закон все-таки был принят, Сэвидж так и не смог с этим смириться и хлопнул дверью
Ты хочешь сказать, что за этой историей может стоять он? пророкотал Рон, лицо которого медленно наливалось краской ярости. Бывший мракоборец способен искалечить другого? Вот так просто?! Боже великий, до чего мы дожили
Прежде, чем делать подобные выводы, нужно все выяснить наверняка, сказала Падма. Но логика в словах Энтони есть. Это все очень странно. Имя Сэвиджа не просто так всплыло и склоняется в коридорах министерства.
Я в это не верю, покачал головой Рон. Просто не верю. Берти Сэвидж человек, конечно, малоприятный. И с Гарри они сразу столкнулись лбами, но Они не были заклятыми врагами. Им нечего было делить. И напомню, что Сэвидж сам ушел в отставку. Его, наоборот, уговаривали остаться в отделе всегда работы больше, чем людей, и его уход был крайне несвоевременным...
Да, Рон. Это слишком серьезное обвинение, чтобы им разбрасываться, вставила Падма.
Есть еще один вариант. Сильверстоун, вставил Эрни Макмиллан. Глава Отдела тайн последние 15 лет. Недолюбливает Гарри еще со времени той стычки, когда погиб Сириус Блэк. Пытался обвинить его в смерти своего подчиненного в Зале смерти, но потерпел неудачу, которая, как вы понимаете, симпатий отнюдь не добавила. Запросто мог заказать Гарри, у него есть мотив и возможность. В министерстве выше его по влиянию только Робардс и Кингсли. Но, знаете, Сильверстоун очень консервативен и ленив. Была бы его воля, он бы запретил шевелиться даже листьям на деревьях, законсервировал мироздание и вставил в позолоченную раму. И остаток жизни сидел бы в кресле-качалке, любуясь совершенством. Не представляю, чтобы человек такого склада мог составить и реализовать такой сложный план.