Без промедления потраченная на новое дело.
До того, как войти в команду Мийола, Севелад тоже не одиночкой по Баалирским рифам шастал. Он входил в артель Тфича Жжёного: сурового, целиком седого, краснорожего, кряжистого и морщинистого типа, что при четвёртом воинском ранге выглядел на все свои сорок четыре, если не старше. Прозвище своё бригадир заработал лет десять как, попав под удар Ужасного Ската. Причём не по своей вине: он пытался вытащить своего старшего сына, полезшего куда нельзя.
Увы, не вытащил; вернее, вытащил только тело, да ещё сам пострадал. С того случая его правая рука за сезон истончилась почти вдвое; и хотя позднее она выправилась, но прежней силы и точности лишилась безвозвратно, а пальцы на ней при нагрузках выше пороговых начинали неуправляемо дрожать. Потому гарпунёром Тфич более работать не мог левой он бросал средне, даже хуже среднего но как бригадир стал только строже и осторожнее. Великих доходов при нём артельщики не получали, зато работали без зряшного риска, калечились редко (притом в основном поддавшись азарту и не слушаясь команд), а гибли и вовсе в случаях исключительных.
Костяк его артели составляли примерно такие же, как он сам, битые и аккуратные Охотники средних лет, с небольшим числом ветеранов, которым ещё рановато уходить на покой. Последние брали шефство над молодняком, охотно вступавшим в артель, как в своего рода школу и позже покидавшим её для более рискованных и доходных промыслов. Ничего удивительного, что Иривой пристроил Севелада именно к Жжёному: не он первый, не он последний.
Так вот: сын Акулы от Тфича вроде как ушёл, но связей не утратил что и повлекло за собой целый ряд
Смотри, куда прёшь!
Просим прощения, начал было сопровождающий, достопочт угх!
«Как-то не вовремя я задумался», решил Мийол.
Диспозиция изменилась очень резко и неприятно. Вот они с гуайдом, первый чуть впереди, в третий раз сворачивают с Соснового проспекта аккурат на Барабанную аллею, начало которой отмечено основательной и грубой шестиугольной башней с набатным барабаном под коническим навесом на самом её верху: приметное строение со своей историей, которую призыватель, правда, наполовину прослушал
А вот уже с ними сталкивается вмиг расшумевшаяся компания молодых и не очень людей. Сталкивается буквально: гуайд аж отшатнулся, богато задрапированный в многослойное хальяо юноша тоже изрядно покачнулся и тут же, не слушая объяснений, врезал гуайду под дых. Хотя работал он левой, поскольку в правой сжимал горлышко тёмно-синей бутыли, удар вышел достаточно чёткий. Даже, может, слишком чёткий. Отработанный.
Тут-то и подымается шум. Мийол быстро отступает в единственном направлении, что ему оставили: к стене набатной башни; вжимается спиной в холодные, сглаженные камни, нащупывая на правом бедре рукоять струйника и готовясь пустить его в ход. А в лицо с трёх сторон летит:
Поналетели в нашу ик!.. прекрасную Стедду!
Совершенно никакого уважения к хозяевам! Совершенно никакого!
На улицах прямо прохода не дают!
«Сказал бы я, кто тут кому не даёт прохода»
Поналетели! Ур-р-роды и дикар-р-ри!
Богатенький Пинолло, а манеры подзаборника. Они-то натуру и выдают, да, братцы
Слышь, ты, гостюшко залётный ик! А вот ответь мне на один вопрос
Наглость просто подоблачная! Эй! Я с тобой разговариваю!!!
А ещё хлебы наши едят, эти, ну которые. Непростительно!
Смотрите, братцы, ему ж не стыдно ни капелюшечки!
Ты можешь проявить уважение, а, гос-тюш-ко? Вот, например, ко мне?
Поналетели ух, поналетели! Ик! Чёрные что глухая ночь!
И совести ни на четвертушку!
Выстроились перед ним полукольцом, размахивая руками и бутылками с чем-то градусным и, по запаху судя, сладковатым, всего пятеро, а выкрикивали невнятицу и вовсе трое но создать впечатление недовольной толпы им удалось. Мийол быстро перестал обращать внимание на издаваемые ими звуки, спасибо Ускорению Магических Действий но привычно, как в диколесье, охватил сферой внимания всех и вся. И, конечно, подмечая нюансы.
Крайний левый в полукольце: здоровый на пол-головы выше самого Мийола и средних лет, одет практично-просто-недорого. Был бы опасен, поскольку Воин второго ранга; но вроде бы больше окорачивает второго слева, чем думает об агрессии сам.
В глазах привычное равнодушие слуги-телохранителя. Трезв. Прикажут кинется, но пока не приказали
Второй слева, орущий про поналетевших. По виду богатенький мальчишка лет примерно двадцати. Несмотря на молодость, на лице уже проступили следы разгульного веселья, заметно старящие и уродующие. Рот нехорошо кривится, глаза разъезжаются, нос красный (даже пудра не может этого скрыть). Средне пьян. И скучает. И бурлит недовольством от этого. Не очень опасен, скорее противен: именно такой кадр может в любой миг взять и обдать тугой струёй изо рта.
По центру похожий на второго. Чуть старше, чуть хлипче, куда менее пьян. Изначально одежды побогаче (цветной вышивки больше раза в полтора, да и сама она куда красивей) только вот состояние одежд заметно хуже. Не отстиранные пятна, следы штопки этот пыхает хищным голодом и азартом, тайком оценивает артефакты Мийола, этак корыстливо. Подпевала.