Не знаю я никакого профессора, с кислым видом прервал я Меершрафта, как не знал я, что ты змея подколодная. Паршивый инженер! Благодарю вас, мистер Меершрафт, за великолепную рекомендацию. Кстати, а что сказал, свинья ты этакая, профессор Рэтофф?
Меершрафт ухмыльнулся.
Рэтофф сказал (цитирую дословно): «Вряд ли Белов более паршивый инженер, чем вы, поэтому ступайте и приведите его». Кроме того, он пообещал мне (это уже вольный пересказ), что если ты не справишься с проблемой, вышвырнуть меня вон. Так что теперь вся надежда на тебя, дружище. Поторапливайся, нас ждет воздушное такси.
Постой, возразил я. Что это за работа? Нельзя ли поподробнее?
Меершрафт сделал несколько неопределенных пассов руками, как бы пытаясь материализовать что-то из воздуха.
Речь идет о компьютере, но не совсем обычном, промямлил он. Наш компьютер наделен разумом, то есть был наделен разумом.
Никогда не слышал более вразумительного объяснения! поддел я приятеля. Во всяком случае мне нужно пять фунтов на расходы. Без денег я отсюда не двинусь. Ведь ставкой служит твоя работа
Я не закончил фразу. Чистейший шантаж, конечно. Меершрафт со вздохом достал бумажник.
Вот твои пять фунтов, вымогатель, проворчал он. Кажется, знаю тебя как облупленного, так нет черт дернул рекомендовать! Всякий раз это стоило мне денег, а теперь еще может стоить и работы.
Оставь сомнения, друг мой, заявил я Меершрафту самым сердечным тоном. Считай, твое дело в шляпе. Тебя ожидают повышение по службе и большая премия. Твоему шефу будет за что благодарить тебя.
Кто бы и что бы ни сделал, с горечью заметил Меершрафт, Рэтофф даже глазом не моргнет, разве что у него начнется тик.
По дороге в институт Меершрафт объяснил мне ситуацию. Хилберри был учрежден Вильямсоновским фондом и занимался изучением проблем передачи, хранения и обработки информации. Компьютер, с которым мне предстояло иметь дело, был самообучающимся искусственным мозгом, или, как его ласково называли, СИМом.
СИМ был построен не для решения уравнений, а для работы с абстрактными понятиями, его наделили способностью анализировать явления. Это была индуктивная логическая самообучающаяся машина, снабженная несложным словарем в 420 слов. Построил СИМа знаменитый физик доктор Госсе Вильяме. Построил и умер, оставив свое несколько неуклюжее детище на руках у доктора Рэтоффа, который ничего не смыслил в компьютерах.
Сначала все шло как по маслу, докладывал мне Меершрафт. За первую неделю работы СИМ расширил свой словарь до 5000 слов. Затем с ним что-то стряслось, и с тех пор он не работает. Если тебе, Гек Белов, удастся найти и устранить неисправность, можешь без ложной скромности называть себя гением.
Меершрафт не шутил. Достаточно мне было бросить взгляд на СИМа, как я понял, что работа предстоит не из легких. Меершрафт без умолку болтал о переменных контурах в логических цепях и произвольных уровнях сложности, так что я начал подумывать, не являются ли они частями стоявшего передо мной чудовища. Не очень-то я разбираюсь во всех этих премудростях. Высшая математика всегда была для меня за семью печатями, а тут, не успел я глазом повести, как Меершрафт выписал длинную цепочку уравнений. Мне не оставалось ничего другого, как кивать с умным видом, хотя я в них ничего не смыслил.
К черту теорию, я практик! Чтобы понять, как устроена цифровая машина, мне нужно ее видеть. Я из тех практиков, которые могут, не глядя, произвести монтаж всех схем любой вычислительной машины. Это особый дар. Либо он у вас есть, либо его у вас нет, и никакие символы и уравнения вам его не заменят.
Загляну в это сооружение, думал я, и бог непременно поможет моим кредиторам!
Даю вам двадцать четыре часа, ледяным тоном процедил Рэтофф. Если за это время вам не удастся найти решение, вы лишаетесь платы, а Меершрафт будет уволен за то, что понапрасну отнял у меня время.
С этими словами Рэтофф вышел. Меершрафт, высоко подняв плечи, с разведенными руками последовал за ним. Целые тома не могли бы сказать больше. Рэтофф был гнусным типом, но тут ему можно было верить на слово. Я еще раз взглянул на машину и задумался. Рэтофф сказал «решение». В этом слове был какой-то тайный смысл. В нем было что-то такое, чему я никак не мог подобрать настоящее название, какой-то элемент жульничества.
То, что поначалу должно было быть мелким ремонтом, превратилось в создание новой машины. Меня провели, как мальчишку. Если у кого-то на сей счет
и возникли бы сомнения, они несомненно отпали бы, стоило ему лишь заглянуть внутрь СИМа. Эту рухлядь нельзя было даже назвать компьютером. Может быть, когда-нибудь СИМ и был порядочной вычислительной машиной, но сейчас он выглядел так, словно его монтажом занимался ничего не смыслящий новичок. Куда ни глянь, всюду торчали свободные концы проводников, а некоторые компоненты вообще не были ни к чему присоединены.
Найти решение, о котором толковал доктор Рэтофф, означало построить самую что ни на есть настоящую мыслящую машину по жалкому эскизу на обрывке бумаги. И от меня ждали, чтобы я за двадцать четыре часа совершил то, на что у кого-то ушла вся жизнь.