11
Еще час назад вы готовы были рискнуть, напомнил Кратов.
На адреналине я бываю готов и не на такие безумства, возразил Мурашов. Но теперь избыточная экзальтация рассеялась, я прекрасно себя чувствую, снова способен мыслить здраво, и мне нравится быть живым.
Эх, сказал Брандт, и все разом посмотрели на него. На лице навигатора снова установилось самое кислое выражение, какое только можно было себе представить. Я согласен.
На что вы согласны, коллега? предупредительно осведомился Кратов.
На то, чтобы меня снова убили, пояснил Брандт унылым басом. И потом, это мой «смауг». Так что стрелять тоже стану я. Он говорил медленно, с ощутимым усилием, делая большие
паузы между фразами. А вы, если хотите, можете подыскать себе среди рухляди какой-нибудь «калессин». Тем более что толку от него будет немного.
И нам понадобится «архелон», напомнил Кратов.
Да хоть два, сказал Феликс Грин.
Нет, именно один, сказал Кратов. Другой пусть остается где стоит. На тот случай, если ребята каким-то чудом окажутся на свободе и на том же месте, откуда их забрали.
Промежуточный финиш, сказал Мурашов, усмехаясь. Пит-стоп Вот что, Консул: я передумал. Какого черта?! Я пойду с вами и буду пулять во все стороны из этого, как его «калессина», а вы станете наводить страх этим, как его «смаугом». Конечно, из меня не такая удачная мишень, как из Брандта, но производить шум и сеять хаос я умею не хуже других.
Храброе сердце злую судьбу ломает, а бодливой корове бог рог не дает, сказал Грин, ухмыляясь.
Бог знает что вы несете, Феликс, с осуждением откликнулся Мурашов.
Это не я, парировал тот. Это классик.
Все же согласитесь, что два навигатора на борту намного предпочтительнее одного медика, упорствовал Мурашов, скорее по инерции, нежели из упрямства. Тем более что моя должность даже не предусмотрена типовой судовой ролью.
Моя тоже, пробасил Брандт.
Чтобы поднять корабль, сказал Грин, достаточно одного навигатора. Того же меня. Чтобы уронить корабль в штатный портал, ни одного не нужно. Особенно если принять во внимание, что ничего из перечисленного мы делать не собираемся.
Пока весь экипаж не окажется на борту, уточнил Кратов.
Да, сказал Грин. И если учесть, что второго навигатора я всегда смогу вернуть в строй посредством лазарета. Lazare, иными словами, veni foras.
Брандт снова вздохнул. В последние часы он вздыхал особенно часто и горько, и совсем мало улыбался.
Итак, я стреляю, промолвил он. Во всякую цель, которая не мы с вами, Консул. А вы во весь опор несетесь на восток
На условный восток, сказал Кратов. К металлосодержащим объектам. К базе Охотников.
Непонятно зачем, негромко вставил Феликс Грин.
И если меня не убивают продолжил было Брандт.
Не надейтесь, друг мой, сказал Мурашов. Эхе-хе Пойду готовить ваш саркофаг к приему тела.
Циник из меня в сравнении с некоторыми!.. сказал Грин, ни к кому персонально не обращаясь. Займусь-ка я лучше «архелонами». Он поглядел на Кратова и упреждающе произнес: Одним «архелоном».
Кратов молчал, стиснув зубы, медленно сжимая и разжимая кулаки. Затем промолвил, шаря взглядом по стенам и потолку:
Парни, я знаю, что это паршивый план. Я знаю, что ни шиша у нас не получится. Из меня никудышный фрахтователь и паршивый стратег. Слишком мало информации, слишком много нервов.
Не корите себя, Консул, успокоительно сказал Феликс Грин. Когда нет умных идей, сгодятся и дурацкие действия.
Не сидеть же, в самом деле, сложа руки! подхватил Мурашов.
В полном укоризны взоре Брандта ясно читалось: «Именно ты как раз и будешь сидеть сложа руки».
А вот черт его знает! вдруг произнес Кратов, свирепо морща лоб.
12
Кратов сразу же вспомнил, как двадцать с лишним лет назад тащился по чокнутой планете Уэркаф, которая потихоньку занималась
пламенем чудовищного катаклизма, один, совсем один, так сложилось он был едва живой от усталости, жажды и одиночества, в голове клубился горячечный бред, во все стороны пролегала раскаленная пустыня, по ней ползали твари с недобрыми намерениями, ни малейшего шанса на выживание для неподготовленного человека, но ни разу, ни единого разу в его перегретом мозгу не возникло сомнения в том, верно ли он поступает, держа свой обреченный путь в направлении корабля. Тогда он и понятия не имел о правиле, что упомянул Феликс Грин, его персональный опыт самостоятельной активной навигации был ничтожен и очень рано пресекся, но остатки здравого смысла и какие-то дикие инстинкты диктовали в те часы единственно верную траекторию спасения. На планете Церус I он тоже оказался в совершенном, как ему представлялось поначалу, одиночестве но там вместо корабля был верный друг Чудо-Юдо-Рыба-Кит, тот ждал сколько мог, а потом нарушил все правила, о которых, впрочем, и не ведал, и одним прыжком сократил разделявшее их расстояние. И с тех пор ему, кажется, более ни разу не приходилось изображать из себя Робинзона, отставшего от корабля. Не считать же таковыми курсантских еще лет марш-бросок на выживание без воды и пищи через калифорнийскую Долину Смерти, двухдекадную с теми же задачами зимовку на заброшенной станции Эсперанса в Антарктиде, где компанию ему составляли пингвины да еще какая-то непонятная массивная тварь, приходившая самой темной ночью и сопевшая паровозным сапом под дверью (он склонялся к мысли, что имел место розыгрыш сокурсников, но правды так не добился, и решено было грешить на какого-нибудь блудного моржа или, там, на морского слона не на восставшего же из реликтовых льдов криолофозавра, в самом деле, тем более что уж тот-то не стал бы церемониться с бронированной заслонкой и утлым замком) Следовало признать, Кратов отнюдь не страдал по новым впечатлениям подобного свойства. И без того жизнь складывалась нескучно.