Графиня, как и положено в ее высоком ранге, говорила не долго и скоро вновь заняла свое место рядом с Алексой. Эд тут же предпринял очередную попытку встретиться взглядом с девушкой, но та сейчас, не отрываясь, смотрела на судью, вслушиваясь в его разговор с сэром Донованом. Бородач как раз упомянул сэра Роджера, а затем барона Андрея. Последний, как выяснилось, уже покинул Флору.
Весть об этом принесла Эду немалое облегчение: даже в нынешнем, и без того отчаянном положении, один лишь намек на имя грозного барона Карского наводил на него иррациональный, почти мистический страх. Был, впрочем, еще один человек, мысль о котором была способна ввергнуть юношу в не меньшую паник у. И именно этот человек сейчас поднялся со скамьи в заднем ряду.
Пока Большая Берта, а это была именно она, говорила что-то о разбойниках, возобновивших разорительные налеты на Кар, юноша еще кое-как смог взять себя в руки, успокоиться и перевести дух, но затем суровая воительница повела речь о нем, Эде, и голос ее налился такой неприкрытой ненавистью, что он теперь просто физически ощущал каждое слово как бьющий в упор выстрел.
Выносить это было много выше его подорванных тюремным заключением сил, и, чтобы хоть как-то заглушить в голове хриплый бас Берты, юноша стал повторять про себя первое, что пришло ему в голову. Пришло же и неудивительно десятки раз читанное за последние дни письмо Алексы.
Продолжим.
Как там дальше-то? «Айда вперед» Нет. «Айда в атаку» Нет Драконье пламя! Вылетело из головы! Ладно, начнем с начала. «Едва померкнет отсвет дня»
барон получил письмо, в котором говорилось, что Эдуард Скотт, сбежавший из Кар с бывшим «седлом» сэра Роланда, выступает на турнире под именем сэра Эдуарда Драконья Кровь и номером двенадцать тридцать девять
Эд закрыл глаза, возводя между собой и Бертой еще один, последний редут. Помогло: вместо великанши-рыцаря перед его взором теперь стояла Алекса. В вытянутой вперед руке она держала все то же письмо, строчки его, однако, стремительно расплывались, и через считанные секунды четко видны были лишь их первые слова: «едва», «сойдет», «лихой», «из» Но вот и они начали таять в тумане, сохранив лишь начальные буквы: «е», «с», «л», «и» «Если»?! Мозг Эда словно током ударило. Его мысленный взгляд скользнул вниз по листку письма: «е с л и я у ш л а». Ниже были не видны уже и первые буквы строк. Как на зло, не помнил он их и наизусть. Потому, наверное, и не были видны
Эд распахнул глаза: Большая Берта уже вернулась на свою скамью на галерке, а вот место Алексы пустовало: понурив голову, девушка брела между рядами к выходу из зала. Зрители, впрочем, смотрели не на нее: взгляды большинства, словно сотни ржавых
булавок, нанизывали на себя подсудимого.
«Если я ушла» Алекса и ушла! И что теперь?
Сэр Эдуард, вы отказываетесь от последнего слова?
Эд резко повернулся на голос: судья, как и все прочие в зале, нетерпеливо буравил его своими маленькими черными глазами из-под густых седых бровей.
Что? Нет, Ваше Сиятельство, одну минуту юноша принялся судорожно рыться в карманах. Куда же задевалось это письмо, сожги его Дракон?! Он совершенно точно брал его сегодня с собой
Сэр Эдуард, вы заставляете суд ждать! нахмурился маркиз.
Ах да, вот же оно! Бумажный листок никак не желал разворачиваться в трясущихся пальцах
Итак, раз подсудимый отказался от последнего слова
Нет! истошно выкрикнул Эд, сбегая взглядом вниз по тексту стихотворения. Нет! вскинул он, наконец, голову. Ваше Сиятельство, я Я прошу поединка!
30
Как прикажешь это понимать? с недобрым прищуром поинтересовалась мачеха.
С завершением турнира лагерь усох, сдулся, ряды палаток и павильонов заметно поредели, но не исчезли окончательно: кого-то задержали на Флоре дела, кому-то просто некуда было спешить, ну а кто-то, возможно, специально остался, чтобы узнать, чем закончится история с убийством графа Штерна. Не сдвинулся с места и черный шатер Торговой Гильдии, и в нем даже по-прежнему принимали ставки, теперь на исход судебного поединка. Коэффициент, кстати, давали совсем не оптимистичный для обвиняемого девять к одному в пользу вердикта «виновен».
Впрочем, сегодня, как и оба прошлых раза, Александру привел сюда отнюдь не азарт тотализатора: графиня Анна потребовала встречи. И была она сердита. Очень сердита.
Я не понимаю, о чем вы говорите, моя госпожа, вкрадчиво проговорила девушка, изучая деревянный настил пола кабинки.
Все ты прекрасно понимаешь! Решила вести собственную игру? Не рановато ли?
Я не понимаю, о чем вы говорите, моя госпожа, упрямо повторила Александра.
Едва померкнет отсвет дня,// Сойдет на землю ночь,// Лихой поток умчит меня// Из скучных будней прочь! с пародийной торжественностью продекламировала мачеха. Ну и что это такое?
Стихи, буркнула юная виконтесса.
Нет, покачала головой Анна. Это не стихи. Это глупая, нелепая попытка дилетанта вмешаться в ход тщательно спланированной операции. Вот скажи, чего ты хотела добиться?