С бароном Савосским пусть разбирается его сюзерен, герцог Альтер, бросил маркиз. Мы же с вами находимся во Флоренци, так что давайте вернемся на Флору. С какой целью барон Карский и вы пытались снять печать с «седла» сэра Эдуарда?
Мы вовсе не пытались снять печать, Ваше Сиятельство, хмуро произнесла Берта. Что до меня, я понятия не имела ни о какой печати, полагаю, мой господин также был не в курсе.
Зачем же тогда вы вскрыли «седло», несмотря на предостережение со стороны стражника?
Вечером того дня барон получил письмо, в котором говорилось, что Эдуард Скотт, сбежавший из Кар с бывшим «седлом» сэра Роланда, выступает на турнире под именем сэра Эдуарда Драконья Кровь и номером двенадцать тридцать девять и что его «седло» стоит на площадке победителей первого тура. Естественно, барон тут же поспешил в указанное место. Было уже темно, но мне сразу показалось что «седло» не то. Тем не менее, чтобы окончательно в этом убедиться, пришлось открыть бронеколпак и заглянуть внутрь. Тут вмешался тот стражник, но к этому моменту уже и так было очевидно, что «седло» не принадлежит нашей квотной конюшне.
И что же вы с бароном предприняли после этого открытия?
Мы попытались отыскать сэра Эдуарда, ненавистное имя по-прежнему вызывало у Берты оскомину, в лагере, нашли его палатку, но в ней никого не оказалось. Прождав полночи, мы возвратились к себе, так как утром и мне, и моему господину предстояло принять участие в поединках.
У вас сохранилось то письмо, полученное бароном? спросил судья.
Берта слегка замялась.
Видите ли, Ваше Сиятельство Перед отлетом с Флоры мой господин оставил его мне, подозревая, что оно может понадобиться, но сегодня утром, собираясь на суд, я не обнаружила письма среди своих бумаг. Я все тщательно перерыла письма не было
на месте.
Куда же оно подевалось? недобро усмехнулся маркиз.
Не знаю, Ваше Сиятельство, развела руками воительница.
Последний вопрос к вам, леди Берта, спросил судья, слегка подавшись вперед. Как, по-вашему, барон Карский относился к покойному графу Штерну?
С глубочайшим почтением! горячо заявила свидетельница. И все мы, его подданные, включая меня саму, полностью разделяли его мнение!
Благодарю вас, леди Берта, можете присаживаться, разрешил маркиз. Как я понимаю, обратился он к распорядителю, сэра Кретьена, столь любезно предоставившего обвиняемому свое «седло» взамен на полученное в баронстве Кар, мы услышать не сможем?
Совершенно верно, Ваше Сиятельство, ответил бородач. Орден не дал соизволения на отлучку своего брата на Флору, однако нашему гонцу было позволено встретиться с сэром Кретьеном в пределах Великого Пограничного Герцогства и переговорить с ним. Свое решение обменяться «седлами» с обвиняемым сэр Кретьен объясняет симпатией, возникшей у него к сэру Эдуарду и желанием помочь молодому рыцарю встать на ноги. Он также заверяет, что на момент обмена его «седло» было в идеальном техническом состоянии.
Что ж, негоже нам, пребывающим в миру, сомневаться в словах брата Ордена, посвятившего жизнь защите человечества от Чужих, проговорил судья, покачивая седой головой. Александра готова была уловить в его словах малейшую нотку сарказма, но та отсутствовала. Итак, оборотил он свой взор в зал, суд заслушал всех свидетелей, могущих пролить свет на рассматриваемое дело. Картина происшедшего ясна, но закон и обычай требуют предоставить обвиняемому последнее слово.
Все, можешь заявлять права на кортик, произнесла графиня Анна так, как она умеет, неслышно ни для кого, кроме собеседника в данном случае Александры.
Сердце виконтессы сжалось, словно под монеточека-ночным прессом. В чем уж никак нельзя было упрекнуть мачеху, так это в скоропалительных, необоснованных суждениях. А значит
Поднявшись на ноги, Александра переступила через скамью и молча принялась пробираться к выходу из зала.
29
Это были самые длинные полторы недели в жизни Эда.
Сразу же после посадки его «седло» окружили гвардейцы герцога. Сомкнули ощетинившийся блестящими на солнце лезвиями алебард строй и замерли ни туда ни сюда. Эд тоже не двигался с места, не имея ни малейшего представления, что ему делать. Открыл бронеколпак, затем закрыл, вновь открыл стража на его манипуляции никак не реагировала. Вокруг били набатом пожарные колокола, раздавались крики, суетились возле «седел» рыцари и оруженосцы, из-за стены трибуны тянуло едким дымом, а здесь, внутри кольца бело-синих плащей, время словно остановилось.
Наконец, по прошествии получаса, а может быть, и более того, на посадочную площадку явился сэр Донован. Камзол его был в пятнах черной копоти, в голенище высокого сапога зияла рваная дыра с оплавленными краями, левая перчатка отсутствовала. Пройдя сквозь расступившийся перед ним строй гвардейцев, распорядитель остановился, не доходя до «седла» пары метров, и оттуда предложил Эду выйти из машины. Речь его была у чтива, но голос звучал неровно, выдавая охватившую бородача растерянность.
Отчасти даже обрадованный наметившейся определенностью, Эд выбрался из «седла» и проследовал за сэром Донованом через лагерь. Стража держалась вокруг, образовав плотное каре. При виде сей грозной процессии немногочисленные зеваки, включая и знатных рыцарей, торопились убраться с ее пути подобру-поздорову.