Мы сделали крюк, вернулись туда, откуда начали, вышли на Гагарина и двинулись по прямой вдоль осыпающихся панелек. Улицы к этому времени совсем опустели, магазины закрылись, фары редких машин с трудом пробивали белую пелену снегопада. Стало так тихо, что возгласы пьяниц где-то недалеко отдавались эхом.
Я видел дом Динары уже отсюда, мрачное здание стоящие стеной в конце улицы, без единого светлого окна, будто заброшенное. Хоть её история и показалась мне правдивой, идти туда, словно добровольно лезть в капкан. Что если у неё в квартире меня поджидает толпа воров-грабителей, готовых забрать не только мои деньги, но и достоинство? Хотя это в худшем случае.
«Никогда не соглашайтесь идти на вторую локацию, когда встречаетесь с незнакомцами», сказали бы в западной передаче. Secondary location это такое известное английское выражение, связанное с техникой безопасности. Но обычно о таком мужчины просят женщин, а не наоборот. К примеру, будь я фотографом-маньяком, мог бы предложить Динаре из центра поехать куда-нибудь на природу и поснимать там. Таким образом, я бы изолировал её от других людей, а потом всё «больше её никто не видел».
Но когда о таком просит девушка, да ещё и при первой встрече чувства внутри появляются самые неоднозначные. Однако когда Динара сказала, что хочет выявить у себя возможную болезнь, я понял её. Есть в этом поступке что-то мужественное, поэтому и согласился.
Она шла чуть впереди, держа руки в карманах, конец её палантина развивался на ветру. Мы перешли Дмитрова, миновали яркий жёлто-синий спортивный комплекс «Арктика», и передо мной предстал монументальный по своей задумке многоквартирный дом, который с годами превратился в жуткую общагу малосемейку. Большинство окон закрыты ржавыми стальными листами. Одноместные балконы завалены снегом. Серые стены почернели от влаги. Но сильнее всего в глаза бросалась надпись на крыше: «Покорителям Заполярья слава!». Ещё пару лет назад она была в терпимом состоянии, но сейчас стала совсем нечитаемая. Слово «заполярья» так и вообще практически раскрошилось, выходило «загоярья».
Кем ты работаешь? спросил я Динару.
Учительницей английского в 23-ей школе. Она тут рядом. Из дома выхожу за пять минут до звонка, раз и уже там.
Удобно.
Мы вошли в подъезд через стоящие нараспашку деревянные двери, которые дублировались с обратной стороны дома. Выглядел он, как и должен: с почтовых ящиков сорваны дверцы. Зелёная краска на стенах изрезана надписями, исписана баллончиками и распадается под действием времени. Окрашенный извёсткой потолок закоптился от многочисленных пожаров, и тоже изрисован. Даже одинокая тусклая лампочка, освещающая разве что саму себя, здесь заперта в железную клетку для безопасности. Все кто живёт в городе, так или иначе, слышали про этот дом. Если вдруг будите у нас в гостях и захотите посмотреть на него, то просто спросите у любого прохожего: «В какой стороне китайская стена?», и вам укажут дорогу.
Динара бодро вбежала по короткой лестнице и скрылась в тёмном коридоре. Я покрепче сжал штатив и догнал её, пристроившись за плечом.
Тут раньше вроде был опорный пункт милиции? спросил я от страха, чтобы поддержать разговор, хотя прекрасно знал ответ.
Был, да всплыл, сказала она вполголоса. Как и консьержка. Кстати придётся идти по лестнице второй лифт сломался.
А что случилось с первым?
Провалился в шахту ещё несколько лет назад.
Тогда выбора и, правда, нет.
Наши шаги эхом отражались от грязных облупленных стен. Пахло плесенью и мочой. Проходя мимо одной из заброшенных квартир, проход в которую был наспех закрыт дырявой фанерой, я почувствовал, как меня обдало ветром. Поскольку я никогда тут лично не был, появилось внезапное желание исследовать всё, но Динара не собиралась ждать и уже поднималась наверх.
Я снова догнал её и сказал:
Дай угадаю, живёшь ты не на втором этаже?
Угадал. На восьмом.
Этого-то я и боялся.
Мы больше не разговаривали и тихо поднимались по лестнице. На четвёртом пролёте Динара предупредила меня, чтобы я смотрел под ноги, и я переступил через высушенный кошачий труп. По длинным коридорам гулял сквозняк. Во многих секциях не горело и одной лампочки,
а некоторые были перекрыты массивными стальными дверьми. Хотя время ещё не слишком позднее, здесь стояла мёртвая тишина. Я задумался о том, что фактически мы гуляем по заброшенному дому, где почти все квартиры пустуют. Где-то здесь живут люди, но после наступления темноты они предпочитают делать вид, будто их нет.
На шестом этаже я услышал чьё-то чавканье. Динара не тормозила, я шёл сзади. Звук приближался, кто-то откашлялся, затем послышалось бормотание. Мы стали подниматься на седьмой, и я заметил, что на ступенях сидит какой-то мужик в поношенной куртке. В руках у него огромный нож с изогнутым лезвием. Он отрезал им ломти колбасы, словно от яблока и клал в рот. Когда мы проходили мимо, он не сдвинулся, лишь посмотрел на меня. Я сжимал в руке штатив, готовый в любой момент использовать его, но мужик не сдвинулся, только ел колбасу и говорил тихо сам с собой. Мы поднялись на восьмой этаж, Динара вытащила из кармана звенящую цепочку ключей и сказала: