Своей шарообразной бесформенностью, оно напоминает сувель, древесный кап, похожий на шершавый мыльный пузырь. Покрытое сотнями наростов в форме мелких узелков, которые роятся в его теле, оно медленно и неуклюже двигается в своём ложе. Переливается, будто маслянистое пятно.
К этой минуте картинка становится совсем неразличимой, звук превращается в какофонию.
Запись обрывается затемнением. Гул плавно стихает. На чёрном фоне в овальной рамочке появляются пять чёрно-белых фотографий тех, кто был на видео. Под каждой фотографией имена, даты рождения и дата смерти, та же, что во время съёмки.
Оставшиеся двадцать минут показывают лишь эти фото под траурную музыку.
Не хватает только шестой фотографии оператора, говорит Надя.
Видимо ему удалось спастись, предполагает Инкар. Иначе бы этой записи тут не было.
Что это за кассеты яснее не стало, вздохнула Оксана.
Эта больше напоминает фанатический фильм, перезаписанный в хреновом качестве, типа когда экипаж Ностромо высаживался на ЛВ-426. Но этот некролог в конце или как это назвать делает происходящее каким-то странным.
Всё в этих видеокассетах странное, но в целом это могут быть просто вырезки из малоизвестных фильмов, продолжал настаивать Камиль.
А что если это не фильмы? спросила Надя.
А что тогда?
Не знаю.
На подоконнике осталась последняя четвёртая видеокассета.
Ну давайте уже и её глянем, сказала Инкар и вставила кассету в магнитофон.
Запись началась без предупреждения с места, куча детей водила хоровод, и что-то задорно распевала. Две взрослые женщины, напоминавшие воспитательниц в детском саду, хлопали в ладоши, подбадривая их. В довольно просторном помещении можно было разглядеть полки с разноцветными игрушками, а также низкие столы с маленькими детскими стульями. Дата съёмки снова не указана.
Видео вполне могло показаться нормальным, если бы оператор не подошёл ближе к детям. Всё это время они весело водили хоровод вокруг связанной девочки, которая сидела на платформе с колёсиками.
Её ноги были стянуты ремнями, руки связаны за спиной, верёвка туго обматывала тело, а глаза прикрывала повязка. Пока девочки и мальчики скакали вокруг, взявшись за руки, связанная девочка плакала и силилась вырваться.
Нет, пожалуйста не надо, умоляла она.
Дети закончили хоровод и подняли сцепленные руки вверх. Воспитательницы похлопали им, затем одна из них проговорила:
Машенька, выйди вперёд. Наверное, Аня хочет извиниться перед тобой за свой поступок.
Та, которую назвали Машенькой, вышла к тележке со связанной девочкой.
Это ты сделала? Признавайся! потребовала Маша.
Это была не я, взахлёб рыдала Аня. Ты и Яна всё врёте!
Так ясно, отрезала учительница. Можешь закрыть ей рот, Машенька, похоже, ничего кроме лжи мы от неё сегодня не услышим.
Маша аристократичным движением стянула со своей ноги носочек и пальцами затолкнула его поглубже в рот Ане, отчего ту чуть не вырвало. После этого она быстро заклеила её рот скотчем, для надёжности
прикрыв ладонью. Аня сопротивлялась, пыталась встать и что-то промычать, но другие дети усадили её на место.
А теперь давайте отвезём Аню в Свободную комнату! весело предложила воспитательница.
Ликующие дети взялись за тележку и вместе покатили её в соседнюю комнату. Всё это время Аня яростно сопротивлялась и плакала сильнее, чем прежде, она буквально выла.
Наде стало тяжело на это смотреть, и она закрыла лицо руками.
Тележку остановили перед низкой ромбовидной дверью, куда даже дети их возраста смогли бы протиснуться лишь пригнувшись.
Сначала давайте наденем повязки, скомандовала воспитательница.
Дети взяли себе чёрные повязки, которые висели на крючках около двери и повязывали на глаза. Воспитательница проверила, всем ли хватило, а потом и сама надела одну из них. Оператор, судя по тряске камеры, проделал то же самое.
После этого воспитательница достала ключ и на ощупь открывала им дверь, откуда лился ослепительный белый свет. Дёргающуюся в разные стороны девочку выкатили наружу и захлопнули за ней дверь. Затем воспитательница разрешила детям снять повязки.
Поскольку Аня сочиняла про Машу плохие вещи, говорит воспитательница, право освободить Аню ото лжи и снять с неё повязку предоставляется именно ей.
Радостная и гордая такой возможностью Маша просунула руку в прорезиненное отверстие в стене, и немного покопавшись снаружи, совершило резкое движение, сорвав повязку.
Даже сквозь стену, слышен дикий вопль Ани, от которого вздрагивают некоторые дети. С их лиц спадают улыбки. Но уже спустя пару секунд Аня замолкает.
Что ты чувствуешь? с наигранным любопытством спрашивает воспитательница Машу. Можешь описать нам, что происходит с Аней?
Маша ощупывает девочку за стеной и говорит:
Её тело словно покрывается густыми мехом. Она стала такой мягкой и тёплой.
Хорошо.
Потом воспитательница объясняет детям, что на какое-то время Аню нужно оставить одну. Она выставляет таймер на электронных часах, которые висят на стене неподалёку на один час и после этого все идут обедать.
Чёт последнее видео мне совсем не понравилось, сказала Любава. Больше не хочу такое смотреть.
А больше и нету, сказал Степан.