воспоминаний: «Вы так думаете?»; указание на противоречие: «Может быть, я Вас неправильно понял?».
Вместе с тем надо всегда помнить, что при интервьюировании существует опасность влияния ведущего на содержание ответов и оценок. Замечено, что опрашиваемые часто стремятся «угадать» желательный для интервьюера ответ на заданный вопрос. Поэтому расспросчики должны быть сдержанными в проявлении собственных реакций на ответы или поведение интервьюируемого, не вступать в дискуссию с ним по поводу его мнения, не задавать вопросов-подсказок, а давать возможность думать. Интервьюер обязан свести к минимуму влияние своих оценок и суждений на качество воспоминаний. Совершенно недопустимо в беседе давать оценки мыслям и действиям респондента.
Однако совсем устраняться от контактов с интервьюируемым тоже неверно, хотя некоторые специалисты, как отечественные, так и зарубежные, считают, что устная история исключает полноценный диалог, советуют полностью устраниться от участия в интервью в качестве говорящего и играть только роль слушателя, направляющего монолог рассказчика в нужное русло. Но такой подход далеко не всегда себя оправдывает. Самой эффективной формой устноисторического интервью является организация полумонолога. Для этого можно ограничиться одобрительными кивками, улыбками, восхищенными взглядами, а можно поощрять рассказчика понимающими замечаниями и умными вопросами, т. е. открыто проявлять интерес к тому, что он говорит.
Богатство получаемого материала прямо пропорционально интересу к рассказчику: респондент почувствует, если его собеседник заскучал, и невольно «свернет» рассказ или постарается быстрее его закончить, упуская детали, не вдаваясь в подробности. Если же корреспондент всем своим видом: мимикой, жестами, позами, поощряющими междометиями демонстрирует неподдельный интерес к услышанному, рассказчик будет дополнять свое повествование красочными подробностями, и рассказ окажется более живым и насыщенным.
Надо учиться активно слушать. Но при этом нельзя впадать в другую крайность восхищенно перебивать, громко и шумно реагировать, не давать закончить фразу эмоциональными реакциями. Иначе при транскрибировании (расшифровке) придется гадать, что именно произнес респондент и что слышится под восклицаниями респондента. Особенно этим грешат начинающие интервьюеры. Первые записи их интервью изобилуют междометиями и фразами «угу», «да-да!», «ах вот как!», «я так и думал/понял», «точно, точно!» и т. д., наложившимися на голос рассказчика и заглушившими его слова.
Качество получаемой информации зависит не только от умения слушать, но и от умения спрашивать. Задавая плохо сформулированные вопросы, респондент будет получать расплывчатые и неопределенные ответы. Если собеседник вдруг замолчал, не надо спешить задавать вопрос. Надо пытаться понять, что стоит за недомолвками и паузами. Причинами колебаний собеседника часто бывает неудачная формулировка вопроса. В таком случае нужно либо отказаться от вопроса, либо по ходу беседы изменить его структуру, особенно если расспросчику важен развернутый ответ. Пауза может быть порождена также желанием рассказчика вспомнить что-то для него важное, собраться с мыслями. Значит, надо дать рассказчику время это сделать. Пауза может отражать его колебания перед выбором: рассказать тот или иной сюжет или умолчать. Значит, надо стимулировать его откровенность. Возможно, он пытается справиться с нахлынувшими эмоциями, или ему надо просто передохнуть, или требуется время, чтобы осмыслить пережитое.
Из-за неопытности или нетерпеливости начинающий расспросчик боится молчания рассказчика, не дает ему возможности мобилизоваться. Для опытного интервьюера огромное значение имеет собственное умение «держать паузу», которая демонстрирует доброжелательность и важность ответа на поставленный вопрос. Затянувшейся паузой расспросчик как бы призывает рассказчика: «Ну вспомните же, это важно», и человек во время этих пауз может испытать «озарение», во время которого из глубины памяти всплывет то, что казалось уже забытым.
Сбить рассказчика может неосторожное слово, рассеянность или жест, который может быть расценен как незаинтересованность в том, о чем он рассказывает. Например, ведение записи во время беседы может восприниматься как знак важности излагаемой информации, а приостановка записи как признак ее несущественности. Такой момент может стать разрушающим в собеседовании двух людей, так же как отсутствующий взгляд в окно, неприкрытая зевота интервьюера, звонок его мобильного телефона и т. п.
Успеху интервью может мешать нетерпеливость
расспросчика или его жесткое следование заранее задуманному плану беседы. Нетерпеливость и зависимость от плана исследования ведут к потере уникальной информации, которая не входит в исследовательский план. В результате расспросчик стремится во что бы то ни стало «выпытать» то, что рассказчик знает плохо, получая некачественную информацию, и отсекает сведения, которые важны для рассказчика, отражают его жизненный опыт и представляют научный интерес, хотя и по другой исторической проблеме, не столь важной для исследователя. Такие ошибки чаще совершают те, кто работает с тематическими вопросниками. Начинающие устные историки отсекают все отступления от темы, которые могут оказаться уникальными и более интересными, чем та информация, которую интервьюеры «вытягивают по капле».