Мы вовсе не думаем, что ты украла его, уверяет меня дядя Финн, говоря подчеркнуто успокаивающим тоном. Но мы считаем, что внутри тебя происходит нечто такое, что заставляет тебя делать эти вещи, и мы хотим попытаться выяснить, что это, чтобы помочь тебе.
А вы в этом уверены? спрашиваю я, и мой голос звучит выше и громче, чем я того хочу. Вы уверены, что это сделала я? И дело не в том, что я в них сомневаюсь, просто я не хочу им верить. На что вообще способна эта горгулья, живущая внутри меня? И почему она использует меня, чтобы творить эти ужасные вещи?
Джексон обвивает рукой мою талию и, положив подбородок мне на плечо, шепчет:
Все в порядке. У нас все под контролем.
Я рада, что он так думает, потому что у меня сейчас такое чувство, будто я полностью потеряла контроль.
Поэтому мы и хотели, чтобы ты пришла сюда. Здесь мы можем
еще раз посмотреть кадры видеосъемки, на сей раз вместе. И попытаться понять, что происходит на самом деле. Мой дядя заходит за стол библиотекаря.
Никто ни в чем не винит тебя, Грейс, говорит Мэйси с ободряющей улыбкой. Мы понимаем, что здесь что-то не так.
У меня подгибаются колени, когда я слышу слова «кадры видеосъемки» и вижу, как мрачно лицо моего дяди. Потому что, раз они уже просмотрели эти кадры, значит, им известно наверняка, что атаме украла я.
Это как удар под дых.
Я знаю, что это наивно, но, похоже, до сих пор у меня еще оставалась надежда. Надежда на то, что есть какое-то другое объяснение той крови на моей одежде. Надежда на то, что на Коула напала не я, а кто-то другой, а теперь еще и надежда на то, что кто-то другой украл этот самый атаме.
Потому что если все это сделала я, но ничего об этом не помню, то это так ужасно, что нет слов. Ужасно не только то, что я ничего не могу вспомнить, но и то, что в таком состоянии я совершенно не контролирую своих действий.
Я могла бы даже убить кого-нибудь и ничего об этом не знать.
Во мне нарастает паника, дыхание становится поверхностным и частым. Я досчитываю до десяти потом до двадцати. Сердце мое бьется так быстро, что начинает кружиться голова. Я не свожу глаз с дяди, который возится с компьютером на столе библиотекаря, затем поворачивает монитор ко мне.
Все в порядке, повторяет Джексон, хотя это далеко не так. Обещаю тебе, Грейс, мы во всем разберемся.
Очень на это надеюсь, отвечаю я, и мы все обращаем взгляды на монитор. Потому что как долго это может продолжаться прежде, чем я попаду в тюрьму или того хуже?
У меня падает сердце, когда я вижу на мониторе себя делающую вещи, которых не помню.
Согласно времени, указанному внизу, я встала из-за стола, за которым читала и делала заметки, ровно в час тридцать, подошла к Амке и что-то ей сказала. Она кивнула со странным выражением на лице и через минуту встала. Но вместо того чтобы выйти, как она сказала ранее, она подошла к стеклянной витрине, в которой хранились атаме и несколько других ценных магических предметов, находившихся, по словам дяди, под действием защитного заклятия. А в 1:37 она как ни в чем не бывало открыла витрину, после чего ушла и не вернулась.
Что это было? спрашиваю я и смотрю то на Джексона, то на Амку, то на моего дядю. Я что, использовала какой-то вид магии, доступный только горгульям?
Амка качает головой, и я вижу на мониторе, как беру атаме из витрины и, вытаскивая из нее руку, рву рукав моего блейзера.
Я совершенно не помню, как отпирала эту витрину, говорит она.
Хадсон. Джексон произносит это тихо, его тон полон ярости и, возможно страха? Это неприятно поражает меня, потому что такого с Джексоном не бывает почти никогда.
Что? удивляется мой дядя. При чем тут Хадсон?
Он часто творил такое, когда мы с ним были детьми. Ему нужно поговорить с человеком напрямую, но он может убедить любого сделать что угодно, и для этого достаточно всего одного его голоса.
Творил что? спрашиваю я, чувствуя, как страх запускает в меня свои когти. Что творил Хадсон?
Джексон наконец отрывает взгляд от видео на мониторе.
Он использовал свой дар убеждения, чтобы склонять людей делать то, чего ему хочется.
Глава 26. Владеешь, значит, имеешь
Что это значит? шепчу я наконец. Хадсон здесь? Я привела его с собой? Он что, склоняет меня творить все эти вещи?
Да, он определенно здесь, соглашается дядя Финн. И вопрос заключается только в том, что нам теперь делать.
Но где же он? спрашиваю я. Почему мы не увидели его?
Я перевожу взгляд с унылого лица моего дяди на разъяренное лицо Джексона, затем вижу сочувствие, написанное на лице Амки, и огорчение, которое Мэйси пытается скрыть, но тщетно, и мне становится все тяжелее и тяжелее.
Потому что на меня всей своей тяжестью обрушивается правда.
Нет, говорю я, качая головой, мучимая одновременно паникой, отвращением и ужасом. Нет, нет, нет. Не может быть.
Грейс, все в порядке. Джексон делает шаг вперед и кладет ладонь на мое предплечье.
Ничего не в порядке! Я почти что кричу на него. Все ровно наоборот.
Дыши, говорит мой дядя. Мы можем кое-что предпринять, чтобы попытаться это исправить.