Вас пытались здесь отыскать, насколько я знаю, люди из Майами. Почему? влез уже я.
У меня были проблемы там делового характера, повернулся он ко мне и ответил, глядя в глаза: Но те люди, с которыми у меня были проблемы, не имеют привычки убивать. И не нанимают убийц. У них совсем другие привычки и совсем другие методы.
Вы уехали из-за этих проблем?
Да, из-за этих, ответил он, продолжая глядеть мне в глаза и подчеркивая каждое слово.
А тут я ему не поверил. Совсем.
В общем, добились мы от него немного. Гонсалес разве что подтвердил готовность оплачивать все расходы и выплатить премию за результат. И все. А так выходило, что он даже толком не знал, что делается у него дома, всем этим заправляла Джоанн
Гонсалес, его жена. В общем, у особо деловых людей такое сплошь и рядом случается. Помог он мало, в общем. Когда мы от него вышли, я еще раз попробовал набрать номер частного детектива в Майами, но опять никто не откликнулся. Затем рассказал о том, что успел узнать, Стиву и Джеффу, когда мы стояли у машин, а потом мы разъехались, договорившись встретиться с утра у дома Гонсалеса.
Из машины дозвонился Росите:
Мы закончили на сегодня. Хочешь в «Лас-Боведас»?
О, папи!
Тогда собирайся, я скоро буду. И быстро отыскал номер ресторана, столик забронировать.
Каждый раз, когда я говорю ей «собирайся», мне хочется добавить: «и как-то соизмеряй свое желание быть красивой с реальностью и здравым смыслом». Но никогда не говорю. Это не Европа, это Панама, а сама Росита из Колумбии, из Картахены, и одевается так, как должна выглядеть тамошняя красавица, картахенская. А это значит, что приветствуется абсолютно все белое, золотое, леопардовое и, разумеется, розовое. А еще Росита любит шопинг и покупает много платьев. Как раз упомянутых цветов.
Ладно, я ей не А кто я ей вообще? Кто-то. Не знаю кто. Ладно, нашел чем грузиться.
Когда приехал домой, она и вправду была готова белое короткое платье в обтяжку, золотой пояс, такая же сумочка, серьги кольцами, волосы стянуты в тугой хвост. Глаз не отвести, при всем желании, хотя бы из-за цветовой гаммы зажмуриться впору. Она красила губы, склонившись к зеркалу у выхода, при этом лежащий на тумбе «айфон» непрерывно позвякивал входящими сообщениями Росита с утра и до вечера переписывалась со всеми подругами, и, что удивительно, им всегда было что сказать друг другу.
Готова?
Как я выгляжу?
Раскинув руки в стороны, Росита повернулась на мысках.
Великолепно, guappa.
Ярко. Знойно. Смуглость кожа подчеркнута белым платьем. И деревня деревней.
Пошли?
Я бросил на комод свою сумку, все равно с делами на сегодня закончил.
Пошли. Она просунула свою руку мне под локоть, а я попутно скосил глаза на длинные перламутровые ногти с блестками верх элегантности.
Новые?
Тебе нравится? прямо засветилась она.
Очень! решительно кивнул я, пропуская ее вперед, в гостеприимно распахнувшееся нутро лифта.
Машину брать не стали, консьерж вызвал такси. В Старом городе припарковаться нереально, да и пить я собираюсь. Хоть на этот счет особой бдительности полиция не проявляет, но лучше не рисковать. Подождали под козырьком подъезда, пока не подкатила желтая машина, забрались на тесное заднее сиденье, при этом у Роситы платье полезло вверх, чуть не до пояса. Захлопнулась дверца, Росита почти сразу схватила меня за руку.
Ехать было совсем недалеко, можно было бы пешком дотопать, если бы в ту сторону вела обычная улица, а не трасса с развязками. Запахло рыбой со стороны «меркадо де марискос», куда разгружались рыболовные суда, замелькали сперва обшарпанные, а затем реставрированные дома Старого города.
Он вообще красив, этот самый панамский Старый город, застроенный в том самом колониальном испанском стиле, знакомом нам по кино и книгам. Двух или трехэтажные дома с террасами и балконами, церкви, украшенные лепниной, здесь же президентский дворец. Старый город, понятное дело, место паломничества всех туристов. Днем на набережных торгуют сувенирами, играет музыка, много баров и ресторанов. А заодно театры, музеи, президентский дворец все как подобает. Но это южнее примерно 12-й Восточной. А уже к северу от нее картина меняется там дома никто не реставрировал примерно с тех пор, как их выстроили. Соответственно, в большинстве из них жить можно лишь с трудом, но живут, и многие.
Граффити, развалины, вонь, множество наркоманов, преимущественно черное население, превратившее эту часть города в гетто. Полиция там гулять уже никому не рекомендует. Множество уличных банд и просто шпаны. Наркоманы, крикливо и нагло выпрашивающие на дозу. Разбитые тротуары, осыпавшаяся штукатурка, разруха. Но это там, к северу, пусть до него отсюда и рукой подать, всего несколько сот метров. А здесь уже по-другому.
Таксист, высадивший нас на самой набережной, на Плаза де Франсия симпатичной маленькой площади с каким-то монументом посередине, значение которого я так и не удосужился выяснить, обрадовался чаевым, много раз повторил «грасиас, сеньор», оскалив в улыбке прокуренные желтые зубы.
Ресторан размещался в старом форте, точнее в тюрьме, потому что три сотни лет форт использовался только в этом