См. примеч. [306] к разделу «Быт Старого Петербурга по газетным объявлениям».
что блины обильно смачивались выпивкой, какие же блины без водки! Да к тому же не следует забывать слова князя Владимира: «Веселие Руси есть пити!»
В дни широкой Масленицы (особенно, конечно, в субботу и воскресенье) люди ходили друг к другу в гости, ходили целыми семьями. Масленица была особенно любима купечеством, которое, как известно, отличалась своим чревоугодием. Был даже дикий обычай вступать в соревнование кто больше блинов съест. Нередко такое соревнование заканчивалось в больнице. Вот какие были дикие нравы!
Блины пеклись не только в домашней обстановке, но и в ресторанах, трактирах, столовых. Везде можно было видеть широковещательные надписи: «Горячие блины». Они били в глаза, зазывая как отдельных прохожих, так и целые компании в эти злачные учреждения. И, надо сказать, торговля у содержателей этих учреждений шла очень бойко.
[Вейки]
[Масленичные балаганы]
На большой площади были разбросаны наскоро сколоченные постройки для зрелищ и для торговли, а также разные аттракционы (карусели, колесо, кривые зеркала, силомеры и многое другое). Театральные зрелища были самые различные, начиная с трагедии, кончая одноактными комедиями легкого жанра. Очень яркой фигурой был балаганный дед. Дед с большой седой бородой, густыми седыми бровями, с широким большим красным носом и красными щеками, в широком армяке с большим кушаком, в валенках, в высокой шапке, чинно расхаживал по балкончику театра, зазывая зрителей в театр. Зазывал он в стихотворной форме, с прибаутками, всячески расхваливая зрелище, которое ждет зрителей в театре: то ли душераздирающая драма, то ли веселая комедия до слез, до коликов. Зазывание это звучало очень соблазнительно и публика охотно раскупала билеты. Однако деды не только рекламировали зрелища, но выступали и с острыми сатирическими замечаниями и по адресу городских властей, и по адресу разных слоев общества. Такие сатирические выступления очень нравились гуляющей публике и деда награждали дружными аплодисментами, одобрительными репликами. Вокруг таких дедов всегда были большое оживление и дружный смех.
Большим успехом пользовались у публики зрелища циркового характера: борцы, силачи по поднятию тяжести, дрессировщики, фокусники, иллюзионисты, чревовещатели и другие.
На эстраде наибольший успех выпадал на куплетистов. Репертуар их песен носил, конечно, исключительно веселый, развлекательный характер, что так соответствовало настроению посетителей балагана.
[Петрушка]
Успех Петрушки объяснялся не только тем, что этот вид искусства был любим народом, но и его злободневным репертуаром.
Сатирический характер
«Руси есть веселье питье, не можем бес того быти» (Повесть временных лет).
Ср.: «Кто помнит теперь, что такое были вейки? Между тем они, хоть и на короткий срок (всего на неделю), становились очень важным элементом петербургской улицы. Вейками назывались те финны, чухонцы, которые, по давней поблажке полиции, стекались в Петербург из пригородных деревень в воскресенье перед Масленой и в течение недели возили жителей столицы. Звук их бубенчиков, один вид их желтеньких белогривых и белохвостых сытых и резвых лошадок сообщал оттенок какого-то шаловливого безумия нашим строгим улицам; погремушки будили аппетит к веселью, и являлось желание предаться какой-то чепухе и дурачеству. Дети обожали веек. В программу масленичного праздника входило обязательное пользование ими» (Бенуа. Кн. 2. С. 290). «Самым веселым временем в Петербурге была Масленица и балаганы. Елка и Пасха были скорее домашними праздниками, это же был настоящий всенародный праздник и веселье. Петербург на целую мясопустную неделю преображался и опрощался: из окрестных чухонских деревень наезжали в необыкновенном количестве вейки со своими лохматыми бойкими лошадками и низенькими саночками, а дуги и вся упряжь были увешаны бубенцами и развевающимися разноцветными лентами. Весь город тогда наполнялся веселым и праздничным звоном бубенчиков, и такое удовольствие было маленькому прокатиться на вейке! Особенно, если сидеть на облучке, рядом с небритым белобрысым чухной, всегда невозмутимо сосущим свою носогрейку. Извозчики презирали этих своих конкурентов вейка за всякий конец просил ридцать копеек и кричали на них: Эй, ты, белоглазый, посторонись!» (Добужинский. С. 1718). Вейки имели также прозвища: «сатана-пергала (финск. сатана, дьявол. А. К. ), ливки (т. е. сливки)» (Светлов. С. 38).
В 1898 г. народные гулянья на Масленичной и Пасхальной неделях были перенесены с Царицына луга (Марсово поле) на Семеновский плац. Но они постепенно вытеснялись с плаца в связи с началом строительства в 1902 г. здания Витебского вокзала.
Речь идет о карусельном деде-зазывале любимце публики, который выступал на балконе карусели деревянной двухэтажной крытой постройке, с внешней и внутренней галереями, разукрашенной снаружи живописными «лубочными» изображениями (портретами знаменитостей, комическими сценами, пейзажами и т. д.) и скульптурой. Такая карусель называлась «Большим самокатом», так как приводилась в движение паровой машиной. Публика, кружась в лодочках (лошадках, вагончиках), наблюдала короткое представление (пантомиму, живую картину, танец), которое давалось на маленькой сцене, находящейся в центре карусели. «Водрузившись на перила огромнейшей карусели, в шапке с бубенцами и огромнейшей бородой из пакли, дед (обыкновенно из солдат-балагуров), исполнял обязанности современных conferenciers, т. е. импровизировал беседу. И горе тому, кто попадал ему на зубок! Старик буквально забросает его шутками, иногда очень меткими и злыми, почти всегда нецензурными. Большею частью такими жертвами были: какой-нибудь провинциальный ротозей, впервые попавший в столицу, или бойкая горничная, отпущенная господами со двора погулять на балаганах» (Дризен Н. В. Сорок лет театра: Воспоминания. 18751915. [Пг., 1916]. С. 2829).