При упоминании бесшумного оружия, отметил Кеннеди, склонившись над записями, в то время как студент на что-то ему указывал, а мы подались вперед,
чтобы уловить его слова, кривые мисс ла Неж, миссис Паркер и мистера Дауни отклонились от нормы, но в пределах естественного. Все они будто впервые о чем-то узнали, так что чувствовали любопытство, но не страх. А кривая мистера Брюса показала высокое волнение и
Я услышал металлический щелчок и резко оглянулся. Это был инспектор Барни О`Коннор он шагнул вперед и вынул наручники.
Джеймс Брюс, вы арестованы, объявил он.
В моей голове, да и, думаю, не только в моей, промелькнула мысль о совсем другом стуле, также подсоединенном к электрическим проводам.
III. Бактериологический детектив
И впрямь, чем больше думаешь о том, какие возможности упускают современные преступники, тем удивительнее это выглядит, заметил он, отложив авторучку. Почему они прибегают к пистолетам, хлороформу и синильной кислоте, когда вокруг столько всевозможных методов?
Старина, бросьте, беспомощно ответил я. К счастью, им недостает воображения. Надеюсь, они не воспользуются вашей подсказкой. Во что превратится моя работа, если они примутся за все это? Как тогда написать по-настоящему драматичную статью для «Стар»? «Пунктирная линия указывает на маршрут фатального микроба. Крестом отмечено место, в котором его атаковал антитоксин». Ха-ха! Крейг, желтая пресса из этого ничего не выжмет.
Уолтер, как по мне, так это вершина драматизма более трагичная, чем выстрел в человека. Палить из пистолета или перерезать горло может любой дурак, а чтобы идти в ногу со временем, нужны мозги.
Может, и так, заметил я, возвращаясь к чтению, а Кеннеди продолжил написание своей лекции.
Я упомянул об этом разговоре, посчитав, что он будет хорошим началом рассказа и откроет новую сторону удивительных исследований Кеннеди. Бактериями Крейг интересовался так же сильно, как и химией, а этот рассказ повествует как раз о бактерии.
Вероятно, прошла четверть часа, прежде чем раздался звонок в дверь. Представьте мое удивление, когда, открыв дверь, я увидел крохотную фигурку самой очаровательной молодой леди, скрывавшейся за вуалью. Она была практически на грани истерики, что заметил даже такой тупица, как я.
Профессор Кеннеди здесь? спросила она.
Да, мэм, ответил я, открывая дверь в наш кабинет.
Она подошла к профессору и повторила вопрос.
Я профессор Кеннеди. Будьте любезны, садитесь, ответил он.
Присутствие леди в нашей квартире было чем-то новым, и я вместо того, чтобы исчезнуть, принялся поправлять мебель и открывать окна, выветривая запах застарелого табака.
Меня зовут Эвелин Бисби, начала девушка. Профессор Кеннеди, я слышала, что вы мастер разгадывать сложные загадки.
Вы мне льстите. Кто сказал вам такую глупость?
Друг, слышавший о деле Керра Паркера.
Прошу прощения, вставил я, мне не хочется мешать. Думаю, мне лучше уйти. Я вернусь через час-другой.
Пожалуйста, мистер Джеймсон вы ведь мистер Джеймсон, разве не так?
Я удивленно поклонился.
Если это возможно, я бы хотела, чтобы вы остались и выслушали мой рассказ. Мне сказали, что вы с профессором Кеннеди всегда
работаете вместе.
Настала моя очередь смутиться от комплимента.
Со мной говорила миссис Флетчер из Грейт-Нек, пояснила девушка. Я считаю, что профессор Кеннеди оказал Флетчерам огромную услугу, хотя и не знаю, в чем она заключалась. Как бы то ни было, я пришла к вам с собственным делом у меня нет надежды справиться с ним, если только вы не согласитесь помочь. Если профессор Кеннеди не сможет разрешить его ну, думаю, тогда и никто другой не сможет.
Она сделала небольшую паузу, а затем продолжила:
Вне всяких сомнений, на днях вы читали о смерти моего опекуна.
Конечно, мы читали. Да и кто мог не знать о том, что Джим Бисби, калифорнийский нефтяной магнат, внезапно умер от брюшного тифа? Это произошло в частной клинике доктора Белла, куда его увезли из его великолепной квартиры на Риверсайд-драйв. В свое время мы с Кеннеди обсуждали это происшествие. Мы обратили внимание на искусственность двадцатого века: у людей больше не было домов, у них были квартиры, заметил я. Даже их болезни протекали по-новому теперь они умирали не в своей постели, а, по сути, нанимали для этого специальное помещение. А потом еще одно для проведения похоронных ритуалов. Просто удивительно, что могилы пока еще не берут в аренду. Все это часть традиций, сломленных двадцатым веком. Да, мы знали о смерти Джима Бисби. Но в ней не было ничего загадочного. Это была типичная смерть в начале двадцатого века, в большом, искусственном городе одинокая смерть старика, окруженного всем, что только можно было купить за деньги.
Читали мы и о его подопечной прекрасной мисс Эвелин Бисби, приходившейся покойному дальней родственницей. Так как из-за духоты и волнения она наконец подняла вуаль, мы с интересом посмотрели на нее. По крайней мере, я был уверен, что к этому времени даже Кеннеди позабыл о своей лекции о токсинах.
В смерти моего опекуна было что-то такое, что следует расследовать, начала она дрожащим голосом. Возможно, это всего лишь женские страхи, но но я пока что не говорила об этом ни с кем, кроме миссис Флетчер. Как вы должно быть знаете, мой опекун провел лето в своем загородном доме Бисби-холле, в Нью-Джерси. Около недели назад он внезапно вернулся оттуда. Наши друзья подумали, что возвращение в город еще до окончания лета всего лишь странная прихоть, но это было не так. За день до возвращения опекуна его садовник заболел брюшным тифом. И мистер Бисби решил вернуться в город на следующий день. Представьте его ужас, когда на следующее утро болезнь свалила его камердинера. Конечно, он немедленно приехал в Нью-Йорк, затем телеграфировал мне в Ньюпорт, и мы вместе открыли его квартиру в стиле Людовика XV.