А что им еще остается делать? перебил меня Николас. Рост цен ведь касается и их тоже. Я знаю, мой отец терпел убытки, потому что Овертон осекся, глубокая складка пересекла его усыпанный веснушками лоб.
Я догадывался, что творится у парня на душе. Три года назад, когда Николасу был двадцать один год, его родители, мелкие дворяне из Линкольншира, решили женить его по собственному выбору. Однако Николас не питал никаких чувств к девушке, которую они наметили ему в супруги, и наотрез отказался вступать с ней в брак. В результате родители лишили строптивого сына наследства. Горечь обиды не улеглась и по сей день, хотя, судя по всему, положение помощника барристера его вполне устраивало, и он с нетерпением ждал, когда же будет принят в коллегию адвокатов. Работал молодой человек усердно, был сметлив и сведущ, хотя я чувствовал: в отличие от меня,
Ник отнюдь не был предан правоведению всем сердцем. Свободное время он проводил в обществе других молодых джентльменов о том, что он джентльмен, Овертон никогда не забывал, развлекаясь в лондонских тавернах и, как я догадывался, в борделях. Иногда мне казалось, что больше всего ему нужна хорошая жена. Хотя Николаса никак нельзя было назвать красавцем в общепринятом смысле этого слова, он, несомненно, был щедро наделен привлекательностью и, уж конечно, не страдал от недостатка уверенности в себе. Если ему действительно чего-то недоставало, так только денег, ибо небольшое жалованье, которое он получал у меня на службе, являлось для него единственным источником дохода. В последнее время Овертон начал ухаживать за Беатрис Кензи, дочерью моего коллеги-барристера. Я встречал эту юную девицу всего пару раз и, признаюсь откровенно, был о ней не слишком высокого мнения.
А как по-вашему, есть шанс, что завтра я тоже увижу леди Елизавету? спросил Николас, резко меняя тему разговора.
Честно скажу, вероятность этого ничтожна. Даже я вижу ее крайне редко.
Значит, вы притащили меня с собой только потому, что по статусу вам полагается иметь помощника, а в данном случае статус очень важен, усмехнулся Николас.
В общем-то, ты прав, старина. Сам знаешь, так положено. Хотя, думаю, для тебя тоже найдется дело скорее всего, придется переписать кое-какие документы. Но доступ к леди Елизавете ограничен. Мастер Пэрри и приближенные к ней дамы строго следят за этим.
Николас подался вперед, в его зеленых глазах вспыхнули любопытные огоньки.
Интересно, а что она собой представляет?
Я не видел ее уже месяцев с восемь, ответил я. В последний раз я был допущен к ней, чтобы выразить соболезнования по поводу кончины королевы Екатерины Я слегка запнулся и, судорожно сглотнув, продолжил: Ныне леди Елизавете пятнадцать лет, но она обладает умом и выдержкой взрослого человека. Дело в том, что детство ее было далеко не безмятежным. Губы мои тронула грустная улыбка. Она чрезвычайно умна и, как говорится, за словом в карман не лезет. Когда я начал работать под началом мастера Пэрри, она как-то сказала: «Мои собаки будут носить мои ошейники». Разумеется, к людям это относится тоже.
Помолчав немного, Николас спросил:
А это дело, по которому мы едем туда Как вы думаете, оно связано с тем, что случилось в январе?.. Ну, с теми неприятностями?
Думаю, нет, твердо ответил я. Скандал, вспыхнувший вокруг Томаса Сеймура, умер вместе с этим недостойным человеком. Я в этом не сомневаюсь. Вперив в Николаса пристальный взгляд, я произнес, подчеркивая каждое слово: Всем известно, что лорд-протектор публично заявил: леди Елизавета не была осведомлена о брачных планах Сеймура. Это все, что я могу сказать по этому поводу, Николас. Сохранять конфиденциальность первая обязанность законника.
Кто же с этим спорит. Но
Но все, начиная от хозяина этого постоялого двора и кончая последним клерком в Линкольнс-Инн, желали бы знать подробности, суровым тоном прервал его я.
Я не о том, сэр. На лице Николаса мелькнуло смущение. Просто, когда нас срочно вызвали по некоему важному делу, я подумал: наверное, здесь есть какая-то связь. Возможно
Возможно, здесь замешана политика ты это хочешь сказать? снова перебил я. Нет, я уверен, политика тут ни при чем. Прости, старина, что я так на тебя набросился. Просто люди, зная, что я работаю с Пэрри, видят во мне источник сплетен, а мне это чертовски надоело. Я покачал головой. Поверь, Николас, бывают случаи, когда тот, кто знает меньше, оказывается в выигрыше. В качестве опытного адвоката и старшего товарища я даю тебе этот совет совершенно бесплатно.
Позднее, когда Николас вернулся в свою комнату, я открыл окно. Дождь прекратился, но с крыши все еще капало, и это был единственный звук, нарушающий ночную тишину. Серебристый серп месяца разливал тусклое сияние над полями, окружавшими постоялый двор. Сейчас, в начале лета, уже ходили разговоры о том, что нынешний год, в отличие от четырех предшествующих, будет неурожайным. Страшно было подумать, что произойдет, если ко всем прочим неурядицам прибавится еще и нехватка хлеба.
Я отошел от окна. Прежде чем лечь спать, неплохо было бы сделать несколько физических упражнений, которые мне рекомендовал доктор Гай Малтон мой друг и прекрасный врач, но я чувствовал себя слишком усталым. Мысли о Гае встревожили меня. Последние несколько месяцев он постоянно болел, силы его подтачивала медленная лихорадка, против которой не помогали никакие средства; учитывая, что Гаю давно уже перевалило за шестьдесят, болезнь могла иметь самые печальные