Кушелев-Безбородко был озадачен: ушел из жизни Николай I; закончилась Крымская война; безгласная, мертво лежавшая Россия начала постепенно оживать; ушел в небытие и Дубельт; но на здании у Цепного моста осталась вывеска со зловещей надписью: «III отделение собственной Его величества канцелярии», и русская жандармерия тут как тут!
Политических грехов Безбородко за собой не знал, но мало ли что может взбрести в голову наследникам Дубельта!
По квартире разнесся резкий звон колокольчика. Безбородко вышел в коридор. Лакей открыл дверь, появился генерал граф Дитрих фон Блохвиц. Он вошел, гремя шпорами, затянутый в перехваченный широким серебряным поясом зеленый мундир, а на голове черная, лакированная каска с острым наконечником и огромным орлом поверх сводчатого козырька.
Рад вас видеть, милый дядя, в добром здравии.
Блохвицы сохраняют здоровье до самой смерти такова порода. Граф отдал лакею каску, вошел в гостиную и уселся. Как там у вас мой братец Тео? Хотя он у вас не Тео, а Тимофей, и не просто Тимофей, а еще Тимофей Харитонович. Как он там, этот Тимофей Харитонович, себя чувствует? Получил наконец корпус?
Ему предложили корпус в Польше, но он отказался. Не хочет уезжать из Петербурга.
И правильно делает: лучше командовать дивизией на виду у царя, чем корпусом в отдалении. А у вас как дела? Когда получите полк? Ведь вы в звании полковника уже!
Не дают.
Надо подтолкнуть!
Увы, некому, милый дядя.
В словах Григория Безбородко прозвучала горечь обманутой надежды.
Генерал переменил тему:
Как Анмари? У нас, у Блохвицев, девушки в тугой упряжке ходили, а братец мой избаловал свою дочку. Слишком много давал ей воли. Нелегко вам с ней?
Ничего, привыкаем друг к другу.
Сын как?
Растет.
Тут генерал придвинул свой стул вплотную к стулу Безбородко и голосом заговорщика спросил:
У вас перед отъездом из Петербурга каких-либо неприятностей с жандармами не было?
Нет
Из ваших знакомых никто не арестован? Никто
Но жандармы имеют основания быть вами недовольными? Вспомните, племянник, не было ли у вас в прошлом чего-то такого, что могло бы только теперь раскрыться?
После короткой паузы Безбородко ответил:
Десять лет назад была одна история, но моя роль в ней была чисто созерцательная.
Генерал расстегнул серебряный пояс и швырнул его на диван.
Тогда, племянник, я ничего не понимаю. Вами интересуется наш начальник полиции, а полиция наша интересуется иностранцами только тогда, когда этого требует иностранное государство.
Тетя Тильда говорила мне об этом, и, если честно признаться, я озадачен.
Генерал принялся расстегивать мундир.
Не надо вешать носа! Ничего, выпутаемся! Альвенслебен наш друг. Сейчас приглашу его, и мы поговорим по-солдатски!
Граф Альвенслебен не состоял ни в близком, ни в отдаленном родстве с графом Блохвицем, но они были похожи друг на друга, как два оловянных солдатика, отлитые в одной форме: длинноногие, широкоплечие, с квадратными лицами, пушистыми усами, бесцветными глазами.
Я на несколько минут, сказал Альвенслебен, входя в гостиную. Спешу во дворец. Он протянул руку Кушелеву-Безбородко. Рад приветствовать вас в нашей столице и весьма сожалею, что вы у нас только проездом.
На обратном пути останусь подольше.
Генрих, оборвал этот церемонный разговор граф Блохвиц. Ты ведь хотел что-то сказать моему племяннику?
О да, я очень хочу побеседовать с милым графом Безбородко, но это удовольствие я вынужден отложить до завтрашнего дня. Если милому графу будет угодно, мы встретимся для приятной беседы в министерстве ровно в двенадцать.
Не лучше ли, Генрих, у нас за обедом?
О да, Дитрих, согласился Альвенслебен, за твоим столом было бы приятнее, но, увы, я хочу показать графу
кое-какие документы, а они у меня в министерстве. Не сочтите это за невежливость с моей стороны, обратился он к Безбородко. Я затрудняю вас отнюдь не из каприза. Подарите мне полчаса, буду вам бесконечно признателен.
Ровно в двенадцать я у вас, граф, поклонившись, сказал Безбородко.
Альвенслебен тепло попрощался, попросил передать сердечный привет обеим графиням и уехал.
Мне, племянник, это не нравится, мрачно промолвил Блохвиц. Знаете, почему он явился в парадной форме?
Он же сам объяснил: едет во дворец.
Во дворец ездят или утром или вечером, не раньше семи. Он напялил на себя сбрую, чтобы не обедать с вами за одним столом. Да, племянник, дело, видимо, серьезнее, чем нам кажется.
Но, дядя, я положительно не чувствую за собой никакой вины!
Не забудьте, что у вас в России можно быть и без вины виноватым Все же вешать носа не надо, повторил он, граф Блохвиц еще значит кое-что в Берлине, а граф Блохвиц ваш дядя!
Безбородко стоял у раскрытого окна. Он видел, как из-за деревьев Тиргартена вышел шарманщик, сгибаясь под тяжестью музыкального ящика. Следом за шарманщиком шла стройная девушка она шла легко, пританцовывая, размахивая правой рукой, в руке у нее была клетка с зеленым попугаем
Прошло десять лет, и как тогда, в первый приход на Охту, Безбородко почувствовал, как во всем его теле закипела волна злобы и ненависти Какая дорога раскрывалась перед ним, какая высота! И все рухнуло из-за такой вот уличной плясуньи, из-за дружка Олсуфьева Подлец! Из-за него все пошло под откос осталась лямка офицеришки с чинами по календарю. Он хотел подтолкнуть судьбу, женился на Анмари дочери начальника петербургского гарнизона и просчитался: дальше командира дивизии тесть не пошел