А другие?
О-о, нет!.. Вот на Беренштрассе торгует господин Росбах. Он предложит вам рукопись Калидаса или Магомета. Но избави вас бог соблазниться его раритетами! Это все копии, фальшивки. Хотя надо отдать справедливость Росбаху: копиист у него гениальный. Никакой ученый не отличит его копии от оригиналов. Уж какой дока господин Пфанер, и тот не раз попадал впросак. Справедливости ради надо еще сказать, что Росбах не выдает работы своего копииста за оригиналы. Он кладет перед вами рукопись и говорит: «Вот что я вам предлагаю, хотите купить покупайте, не хотите ваше дело». А вот Вернер с Моренштрассе, тот уж чистейшей воды мошенник. Он предлагает вам, скажем, кубок и тоном профессора убеждает вас, что из этого кубка пил Одиссей или один из Рамзесов. А кубок сделал по его заказу ювелир с Розенштрассе. Так что, уважаемый господин барон, к этим мошенникам и не ходите непременно надуют. Мы с вами пойдем к господину Пфанеру. Если он скажет «рукопись Калидаса», знайте у вас в руках действительно подлинная рукопись Калидаса. Господин Пфанер знает, кто чем владеет, и покупает только из первых рук
3
В магазине шла утренняя уборка. Щуплый, невысокого роста лысый господин в синем балахоне встретил раннего клиента почтительным поклоном.
Магазин был большой, но двигаться в нем можно было только по узеньким тропочкам между шкафчиками, вазами, часами, рыцарскими доспехами, статуями.
Господин Росбах?
К вашим услугам. Он повернулся к женщине, которая метелкой из перьев снимала пыль с гобелена. Фрау Анна, после закончите.
Женщина ушла. Росбах снял с себя балахон и оказался в длинном, по-пасторски высоко застегнутом сюртуке.
Вас, по всей вероятности, интересует старинное оружие? сказал он.
Увы, господин Росбах, вздохнув, ответил Тимрот, я после ранения потерял интерес к оружию.
Картины?
Нет. Рукописи.
Определенной эпохи?
Тимрот не нашелся, что ответить: он даже не подозревал, что рукописи делятся по эпохам.
Как бы вам объяснить, господин Росбах, оттягивал он, чтобы собраться с мыслями. Меня интересуют рукописи Аристотеля.
Росбах сдунул пылинку с рукава своего сюртука и, переведя взгляд на клиента, спокойно сказал:
Навряд ли сохранились его рукописи. Слишком далеко от нас. Он подошел к настенному шкафчику, достал оттуда два больших листа зеленоватой бумаги, положил их на стол перед покупателем. Может, это вас соблазнит?
Тимрот посмотрел на листы: один написан старинным немецким готическим шрифтом, другой не то по-французски, не то по-итальянски. Подписи на обоих листах с декоративными завитками.
Неплохое приобретение для коллекции. Письмо Колумба и письмо Лютера, вежливо, ненавязчиво сказал Росбах.
Подлинные?
Росбах провел рукой по голому черепу и голосом пастора, читающего воскресную проповедь, промолвил:
Только бог и авторы этих писем могут судить об их подлинности.
Или ваш копиист, вежливо подсказал Тимрот.
Росбах исподлобья взглянул на старика:
Вы антиквар?
Нет. И даже не коллекционер.
Вы не покупатель, а продавец.
Угадали.
Что предлагаете?
Рукопись Аристотеля.
До этой минуты лицо Росбаха было каким-то вежливо безразличным, и вдруг оно стало иронически презрительным. Тимрот это заметил.
Вы не верите?
Покажите рукопись.
После того, как договоримся.
О чем?
Об условиях покупки.
Росбах резко поднялся.
Вы не из Петербурга ли? спросил он прерывистым голосом.
Оттуда.
И эта рукопись
Тимрот не дал ему закончить фразы:
Та самая.
Росбах удивленно посмотрел на спокойно сидящего в кресле посетителя.
И такую рукопись вы предлагаете к продаже?! После минутного молчания он добавил: Смело! Очень смело. Но не советую. Могут быть неприятности.
А вы продайте ее без неприятностей.
Росбах отнес в шкафчик письма Колумба и Лютера, долго возился с замком, наконец уселся в кресло и внезапно спросил:
Кто вас направил ко мне?
Никто. Ваша вывеска.
Вам, очевидно, очень нужны деньги.
Не ошиблись.
С кем я имею честь?
Тимрот протянул свой паспорт.
И уверенность, которая чувствовалась
в барственном жесте «фон Тимрота, офицера в отставке», убедила Росбаха, что перед ним человек, с которым можно иметь дело.
Деньги будут, господин барон. Но не за рукопись. С нее надо стричь купоны, как с государственных займов.
Не понимаю.
Сейчас вы поймете. Раньше древности покупали только ученые они нужны были им для работы. А теперь? Коллекционируют люди, которым некуда деньги девать. Они собирают древности из тщеславия, от скуки. Эти горе-коллекционеры приобретают все и рукописи, и ночные горшки, только скажите им, что рукопись писал Конфуций или палач Людовика Святого, а горшком пользовалась Екатерина Медичи или Мария Стюарт. Не сама вещь их прельщает, а тень, которая лежит на этой вещи. Но беда в том, уважаемый господин барон, что профанов с каждым днем становится все больше, а подлинных старинных вещей все меньше. Что прикажете? Закрыть лавочку? Никоим образом! Раз есть спрос, то нам, антикварам, приходится самим создавать древности.
Понятно, господин Росбах, но при чем тут моя рукопись? Ведь она подлинная!
И хорошо, что подлинная. Мы с этой подлинной рукописи сначала снимем две-три копии. Есть у меня человек, который это делает мастерски. А мои постоянные клиенты-профаны будут драться за честь быть обманутыми. Потом, когда разделаемся с копиями, продадим и оригинал в какой-нибудь заокеанский музей. Устраивает это вас?