Он остановился перед машиной. И на его запястьях щелкнули наручники. На одной руке это были наручники милиционера, один из обручей которых он скрепил на своей руке. На другой автоинспектора.
Ну что, добегался? подошел, злорадно улыбаясь, офицер с эмблемами военной прокуратуры.
36. Продуманный прапорщик
Максим договорился со старшим офицером и встал в хвосте колонны, которая должна была тронуться с минуту на минуту. Сорокина видно не было, и Михайленко заметно нервничал.
Служивый, не подвезешь? отвлек голос от размышлений.
Перед ним стоял маленького роста, с пышными седыми усами, лет, наверное, пятидесяти, с желтой, будто прокуренной кожей, обтягивающей угловатый острый лысый череп, прапорщик.
Максим лишь пожал плечами:
Пожалуйста. Не знаю только, когда сможем тронуться. И потом, меня тут еще одно дельце может задержать
Я никуда в этой жизни не тороплюсь.
По машинам, раздался голос старшего, и сердце Максима ушло в пятки. Он уже мысленно смирился с тем фактом, что ему придется самому поехать добывать эти так нужные ему бумаги
Уже когда Михайленко сел за руль и пытался покинуть хвост колонны, старлей услышал сквозь рев моторов бас Сорокина. Посмотрев в зеркало, Максим обмер. Сорокин огромными шагами бежал по автодороге, держа под мышками двух людей в форме и зажав в ладонях папку с документами. Михайленко, не глуша мотора, выскочил из машины навстречу однокурснику.
Вот тут все, тяжело дыша, сказал Сергей, заполнив воздух на пять квадратных метров в округе перегаром. А теперь поезжай.
А ты, а что это все? не мог понять Максим, глядя на полумертвые тела с лицами, искаженными ужасом, под локтями Сорокина.
Поезжай, повторил он и повернулся к Михайленко спиной.
На дорогу с проспекта повернули несколько машин с включенными мигалками. Сорокин разжал руки и поднял их вверх. Прикованные наручниками милиционер и автоинспектор безвольно повисли в воздухе.
Колонна тронулась, и старший лейтенант утопил ногой педаль газа. Моздок вскоре пропал из виду.
Друг, поди? подал голос прапорщик.
Угу, ответил Максим, давая понять попутчику, что продолжать разговор у него нет желания.
Молодость, крякнул в кулак прапор. Торопишься, спешишь и лишь потом спрашиваешь себя: зачем, куда? Ну, и ладно. Природа у всех одна.
Я в Ханкалу, а вам куда? спросил Максим.
Мне в Урус-Мартан. Но тоже через нее, проклятую.
Скоро будем. К ужину, думаю.
По лобовому стеклу забарабанил дождь. Вышедший со стороны КПП офицер, не решившись мокнуть, плюнул на пересчет количества машин в колонне. Махнув рукой в сторону Чечни, он снова ушел под защиту вагончика, служащего комнатой дежурного по войсковому наряду.
К ужину? вдруг нарушил молчание прапорщик. Если все хорошо будет, то и к обеду успеем.
Так сейчас уже почти обед?!
Хм прапорщик как-то печально посмотрел на лейтенанта. Я про завтра.
Ха, рассмеялся в голос Михайленко. Ну, колонну-то не черепаха и не улитка ведет. Домчим, конечно, сегодня!
Прапорщик только поднял брови и покачал головой.
Максим рассчитал, что уже через пять часов он должен быть в Ханкале. А там расскажет все, что увидел и услышал. И пусть они решают, что будет с ним дальше. Но случилось непредвиденное, что, впрочем, на этой войне случалось чаще, чем то, что можно предвидеть или спланировать. На подъезде к Наурской офицер на КПП остановил колонну. Максим спрыгнул с «УАЗа» и уже при подходе к пропускному пункту услышал зловещее «Стоп-колеса. До завтрашнего утра никаких передвижений по этой трассе».
Твою мать пронеслось в гуле глохнущих моторов боевой техники.
Мать моя женщина, повторил Максим и пошел обратно к машине.
Прапор, закинув старый, видавший, судя по всему, еще времена Буденного, вещевой мешок за спину и держа в руке автомат, стоял с довольной улыбкой возле «УАЗа».
Откуда вы узнали?
С утра артиллерия била по надтеречному каналу в сторону Мекен-Юрта А потом ты ж видел, сколько колонн мимо нас пронеслось в сторону, пока мы у моста в Моздоке остановились. И «вертушки» туда же полетели. Значит, крупная операция. А раз операция не пустят туда такие колонны, как наша.
Да, наблюдательность у меня хреновая.
Не. Опыту мало. Я все это примечаю навскидку. Не первая же война.
А сколько? улыбнулся Максим.
Да уж и со счету сбился
Вы, никак, еще печенегов помните и поход на Царьград? подколол Максим старика.
Печенегов-то нет, приосанился задетый прапор. А вот Афганистан, а позже Куиту-Куанавале помню хорошо.
А, Максим, сообразил, что, глупо пошутив, совершил ошибку. Афган знаю. А вот Куиту-Куанавале? Это где?
Ангола, кинул старик. Ангольский Сталинград. Там мы вместе с кубинцами схлестнулись со спецами из ЮАР и США. Жаркое дело. А после Анголы почитай, все наши внутрисоюзные
войны. Ну, и Чечня, само собой. С первой начиная. Мало?
Нет Максим по-иному смотрел на желтушного прапорщика.
Продуманный, протянул он руку Максиму.
В каком смысле? не понял старлей, но руку пожал.
Фамилия моя Продуманный.
Михайленко, сообразил наконец Максим.
Чего толку-то в машине сидеть, товарищ старший лейтенант. Может, прогуляемся, осмотримся? Через час-другой тут колонн десять будет из тех, кого в Моздоке забыли предупредить об операции.