День начался с известия о «стоп-колесах». Все передвижения в районе колонн были прекращены. Причиной тому могла стать либо артиллерийская обработка местности, либо приезд большого начальства, которое не любило суеты и любило, чтобы все оставались на конкретных местах, которые можно было бы отследить по карте.
Куйбышев, ну бли-ин, застонал старлей, глядя на «АК» младшего сержанта.
На днях в комендатуру должна приехать плановая проверка во главе с начальником службы артвооружения по временной группировке. На всякий случай, Максим заставил младшего сержанта почистить свой автомат.
Смотри, с платком проверять буду. Хоть немного ржавчины или нагара! Хоть одно темное пятнышко на платке! сказал он накануне подчиненному. «Последнее было лишним. Точно лишним», думал он теперь, рассматривая ствол, напрочь вычищенный от черной краски и блестящий белым металлическим цветом.
Вот скажи мне, Куйбышев, голос старлея хрипел, и он никак не мог протолкнуть застрявший от негодования комок в горле, скажи мне, чудовище, ну как можно быть таким, а? Был бы бог, он бы тебя наказал, уж не знаю как
Едва Михайленко произнес это, как стена за его спиной треснула, а потом разлетелась на куски, и умывальник, сорвавшись с места, врезался чугунной каймой в лобовую кость Куйбышева.
Старший лейтенант огляделся по сторонам.
Так что, есть бог?
В этот момент рядом грохнула вторая стенка, оголив с одной стороны почти всю комендатуру. Максим не удержался на ногах.
«Что это? Нет, не фугас, не «РПГ», судорожно думал Михайленко, не машина с тротилом».
Он все еще не мог подняться, когда последовал очередной разрыв. И тут до него дошло: гаубица. Но откуда у боевиков артиллерийское вооружение?
Где-то снова грохнуло, все вокруг затряслось, и сверху посыпалась земля. Максим огляделся. Вокруг, прижавшись к стенам, сидел весь личный состав комендатуры. Благо подвальное помещение было больше самого здания, а до войны оно как раз и оборудовалось под бомбоубежище.
Кто по нам бьет-то? кинул вопрос в сумерки подвала Михайленко.
Свои. Артдивизион сорок шестой бригады. Они лупят, ответил из угла командир разведроты комендатуры капитан Самохин, один из немногих толковых офицеров в комендатуре.
Связаться бы с ними, да нет связи, обреченно сказал подполковник Жердь. Радиостанции не пашут.
Разрывы вверху прекратились. В наступившей тишине все, от солдат до коменданта, подняли в ожидании новых взрывов головы вверх.
Кажется, все?! робко сказал майор медслужбы Павел Глинник, сидевший почему-то на корточках в центре подвала.
Неа-а, замотал головой Самохин. Я знаю, как обрабатывают маршруты движения и отдельные районы. Это только начало.
В подтверждение его слов вверху загрохотало с новой силой.
Товарищ капитан, вдруг проговорил почти вползший из дальнего коридора в подвал боец-разведчик,
там чехи.
Где? вскрикнул Самохин.
У третьего перекрытия стену разбило. А там сообщающийся подвал. Их там человек двадцать. Говорят, что свои.
Какие на хрен свои?
Из соседнего отделения. Менты. Просятся сюда.
Пошли.
Самохин уполз вслед за солдатом. Вверху снаряд чиркнул по бетонному перекрытию пола и рванул. Весь подвал судорожно затрясся, осыпаясь бетонной крошкой и землей на замерших в ожидании своей последней минуты людей.
Через пару минут в подвал стали вползать чеченские милиционеры.
Приветствую, сказал, видимо, старший из них с орденом Красной Звезды над карманом.
Афган? спросил Михайленко, кивая на орден.
Да, улыбнулся новоприбывший.
Максим, протянул руку старлей.
Саид, вжимая голову в плечи, ответил на приветствие милиционер и жадно затянулся дымом сигареты. Чего делать будем? Сидеть тут умрем. У нас десять минут назад все перекрытия рухнули. От ОВД ничего не осталось. Тут, и он похлопал по бетону над головой, еще на полчаса хватит. А дальше?
Я бойцов с постов снял и всех сюда заведу, сказал вползший последним Самохин. И это посыльного послать надо. Бойцов не отправлю. Между офицерами и контрактниками выберем.
Я б своих послал, сказал Саид, но ваши как увидят чеченцев, так сразу огонь откроют.
До сопки километров восемь, выдохнул Михайленко и стал чертить примерный план камнем-мелком на бетонной стене, вот тут надо перебежками. Быстро-быстро. Слышишь, Куйбышев? Тебе бежать запоминай.
Вопрос был решен. Все уставились на младшего сержанта.
А что сразу Куйбышев? тихо возразил контрактник.
Так уж вышло, родной, стараясь не обращать внимания на волну боли в голове, сказал Максим. Дураков бог любит.
Вокруг заулыбались.
Это не шутка, осмотрел подсевших поближе Максим. Автомат твой блестящий с тобой?
Угу.
Повесь его в положение за спину. Стрелять не придется, а вот заметят быстрей на солнце отблески будут.
А вдруг меня за чеченца примут? опасливо спросил Куйбышев, поглядев на чеченских милиционеров.
Тебя? улыбнулся криво Максим. С таким ружжом? Неа. Увидят ствол и сразу поймут, что перед ними излишне добросовестный воин-чекист.
Дорисовав план, Михайленко заставил Куйбышева повторить три раза свой маршрут: где нужно бежать, а где ползти, как идти по сопке и находиться вне зоны обстрела.