Дальше, дальше говори, это все известно и так, насел Екимов на Магомедова, когда тот остановился.
Потом, когда из Москвы начальники приезжали, он попросил его пропустить через оцепление. Но далеко он не пошел. Командир мой ходил, и хромой ушел. Потом из другой роты он солдату принес воды. Потом я узнал, что тот заболел. Но я не знал, из-за чего.
Так. Что еще?
Ну, дальше он порошок дал, сказал мне, чтоб я в котел с супом вылил. Я вылил. А котел тот не для варки был, а для помоев. Собаки, которым вылили, все подохли. И я сказал, что больше ничего делать не буду. Потом у нас двое на дембель собрались, и я с ними и еще два солдата пошли в деревню. Ночью через забор перелезли. Купили там всего понемногу. У местных. И снова этот хромой. Там, в деревне, вроде еще были русские так говорят, я не видел. Я одного его из русских видел.
Ну, не виляй, что было?
Да ничего. Он сказал, Магомедов потупил взгляд, что расскажет, что из-за меня солдат этот заболел, которому он, собака, воду носил.
А тебе-то что? Ведь ты тюрьмы не боишься?
Этот солдат Его семья через дом от меня живет. Не простят.
А!!! Так вот оно что! Ну, и ты?
А потом батальон по тревоге подняли, и нас поймали.
Понятно. А тут он снова тебя нашел?
Да. Сказал, что и денег можно заработать, продавая, и, если я все сделаю, он забудет и больше не будет приходить.
Что ты еще должен был сделать?
Ну, как и там, фамилии и номера рассказал. Где стреляем
Вечером в батальон приехал с проверкой начальник штаба бригады. Осмотрев караулы, он в сопровождении пяти бэтээров уехал в Шелковскую.
Яблоневский после отъезда завалился в палатку к Екимову и Михайленко пьяным.
Простите, нервы, сказал он, поставив на небольшой столик бутылку водки. Я не пойму, как вы узнали все это? И что, он правда гомосексуалист?
Нет, добродушно улыбнулся Екимов. Так, интуиция. В Шелковской тоже видели хромого. И я подумал, что есть шанс, что переведенный оттуда боец как-то знает о нем. Тем более что был пойман при оставлении части. И началось все это как раз после его перевода сюда. А тот солдатик, которого вы поймали первым По лицу видно было, что он чего-то или кого-то боится. Дальше дело ваше допросите. Я думаю, боится он Магомедова. Насчет гомосексуалиста Конечно, нет. Ну представьте, что продиктованная мной записка действительно
бы попала к его родителям и в школу? Над ним бы в лучшем случае смеялись бы все. Но реальнее его бы отец из-за позора убил. Я просто на испуг взял.
Ловить этого хромого завтра поедете?
Нет смысла. Скорее всего, понял, что раскололи его, и ушел. Конечно, группу из Ханкалы вызовем, ориентировки разошлем по всем подразделениям Выловим. Но сейчас он «ляжет на дно» месяца на два.
12. Уши, ноги, хвост
Н-да, забавно получилось, больше сам себе, чем Екимову, сказал Максим, вспоминая остановку в Червленой.
Да это Даже работой не назвать. Так, ерунда
Солнце встало в зенит, и колонна, словно червь в нору, вползла за КПП объединенной группировки.
Теперь Максим видел Ханкалу не только со стороны вертолетной площадки и КПП. Он попал внутрь. Палаточный город был разбит, как показалось, на тысячи квадратов, каждый из которых принадлежал отдельному подразделению, управлению, отделу, штабам. Каждая сеть палаток была обнесена колючей проволокой, и у каждого входа стояли бойцы, несшие службу. То в одну сторону, то в другую пробегали майоры, подполковники, полковники, неся в руках бумаги или карты, словно какие-то посыльные. В целом атмосфера здесь царила очень странная. Как будто войны рядом не было, а все происходящее зарница.
Они прошли с Екимовым по длинной дороге промежутке между палатками. Максим увидел справа эмблему отряда спецназа «Витязь», а в глубине 20-го отряда спецназначения. Справа был вход в штаб объединенной группировки.
Двадцать четыре? спросил числовой пароль у входа дежуривший боец.
Пятнадцать, ответил Екимов, и они прошли за ворота. Сегодня числовой пароль «тридцать девять». То есть тебе называют цифру, а ты отвечаешь другой, но чтоб в сумме вышло
Товарищ подполковник, ответил Максим, я знаю, что такое числовой пароль.
Не обижайся. Это я так, на всякий случай напомнил.
Они прошли мимо беседки с маскировочной сеткой, на фоне которой для ТВ всегда вещали большие военные начальники. Свернули направо и очутились у входа в большую штабную палатку.
Заходите, чего топчетесь, донесся зычный и какой-то сытный, как показалось Максиму, голос.
Екимов втолкнул вперед себя Михайленко и зашел сам.
Здрам желам, обыденно произнес он и пожал протянутую человеком в генеральских погонах руку.
А ты и есть, значит, Михайленко? Ниже среднего роста, пухленький, с маленькими и очень острыми глазами, генерал, заложив ногу на ногу и покачиваясь на стуле, перевел взгляд с Екимова на Максима и стал рассматривать лейтенанта. Про ОРД и ОРМ что-нибудь слышал?
Генерал был больше похож не на военного, а на полного веселого сельского врача, который с одинаковыми шутками и прибаутками мог как осматривать горло простывшего малыша, так и резать ногу, пораженную гангреной, а вечером непременно шел в баню, где на столе в предбаннике его ждал жареный гусь, вареники и галлон пива.