Второго стюарда звали Джон, но Конрад лишь мельком видел его. Прочих имён ему и вовсе никто не сказал.
Жак показал Конраду библиотеку,
наполненную книгами, стоявшими на полках так плотно, как будто их никто и никогда не доставал. Зато на столике у окна лежала стопка журналов, страницы которых основательно помялись здесь были каталоги одежды, автомобилей, журналы о яхтах и навигации, о фитнесе и оружии и даже Есквайр.
Затем отвёл его в спортзал помещение примерно того же размера, что и ванна, с полноценной кардиозоной и набором всевозможных спортивных снарядов.
Вам следует проводить здесь не менее полутора часов в день, пояснил Жак, тренер переговорит с вами завтра и составит для вас персональные программу занятий и рацион.
Конрад молча кивнул. Это было не самое страшное, что могло произойти с ним в плену. Похоже, новый хозяин намеревался поддерживать свою игрушку в работоспособном состоянии, но это не меняло главного Конрад отчётливо осознал после этих слов Жака, что он больше не принадлежит себе.
«Принадлежит ли себе кто-нибудь из нас вообще? спросил он себя тут же, и сразу же ответил: Да. Я принадлежал».
Сколько бы отец ни пытался загнать его жизнь в заданные рамки, провести его по сценарию, который был написан им для фильма под названием «Хороший сын», Конрад никогда не следовал его требованиям, если не считал их нужными для себя. Он сам выбрал специальность, сам намеревался устраивать свою жизнь но все это было, как казалось теперь, безумно давно. Месяцы в камере пролегли между ним и его надеждами нерушимой стеной, и Мастер, первый Мастер, которого Конрад ненавидел больше жизни, был прав как бы ни сложилась жизнь теперь, в этой стене не было ворот, ведущих назад.
«Он, по крайней мере, был честен», думал Конрад теперь. При воспоминании о втором Мастере в груди Конрада всколыхнулась злость.
Покажите мне дорогу в спальню, попросил он, я хочу побыть один.
Но вы ещё не посмотрели первый этаж.
Потом.
Спорить Жак не стал. Конрад шёл, сжимая кулаки, чтобы не закричать и не броситься прочь, пока дверь наконец не закрылась у него за спиной, отрезая Жака от него.
Конрад рухнул на кровать и стиснул подушку. Бесконечное презрение к самому себе накатило на него. Только теперь, снова увидев траву и дневной свет, он начинал осознавать, насколько жалок был всё это время, позволяя с собой играть и использовать себя.
«Они давали мне наркотики», подумал он, но и сам не поверил этой мысли, потому что был уверен, что самое главное решение принял сам. Сам целовал Мастера, ласкал и порывался ему отсосать. Сам сел на его член и сам изгибался перед фотокамерой, силясь показать свою «любовь».
«Какой же я жалкий идиот», думал он. Конрад закусил губу, потому что слёзы опять подступили к глазам, но наружу выйти никак не могли. «Как же я ненавижу вас всех», закончил он.
Глава 2. Больница
Только к концу недели сознание его прояснилось достаточно, чтобы он смог открыть глаза и, моргнув несколько раз, рассмотреть лицо Майкла, нависшего над ним.
Рей попытался заговорить, но горло тут же разорвала боль, и, увидев его тщетные попытки, Майкл осторожно положил руку ему на грудь и сказал:
Тшшш Говорить пока запрещено. Но ты идёшь на поправку, Рей.
Рей моргнул, давая понять, что услышал и понял его слова. Ему хотелось о многом спросить, но он лишь пробежал глазами из стороны в сторону, пытаясь понять, куда попал.
Это Американский Госпиталь Парижа, Рей. Чёрт бы тебя побрал, я чуть с ума не сошёл, когда Майкл замолк и сглотнул. Мой сосед, Блез Дюпре, согласился проверить, всё ли хорошо. Хорошо, что он оказался дома, потому что больше в этом чёртовом подъезде я не знаю никого. Он нашёл тебя Майкл отвёл взгляд, в общем, это чудо, Рей. Но теперь всё должно быть хорошо.
Рей моргнул. Слабо шевельнул рукой, касаясь пальцев Майкла в попытке отблагодарить.
Поговорим потом, сказал Майкл, сжимая его ладонь. Когда немного придёшь в себя, к тебе придут жандармы. Ты знаешь, что им сказать?
Рей слабо повёл зрачками из стороны в сторону.
Я достал записи с камер видеонаблюдения в холле. На них ни черта не разобрать. Только разносчик пиццы в балахоне, с капюшоном, надвинутым низко на глаза лица не разглядеть. Ты знаешь, кто это такой?
Рей снова повёл глазами туда-сюда, давая отрицательный ответ.
Какая-то ерунда. Не могу понять Если это кто-то из конкурентов, то почему всё сработано так грязно? Нас хотели предупредить? На кой чёрт ты вообще помчался в Париж?
Рей только закрыл глаза.
Ладно, Майкл вздохнул, постарайся пока ничего не говорить копам. Я выясню, что смогу.
Рей снова моргнул.
Майкл выпрямился и хотел было уйти, но Рей удержал его руку и потянул на себя слабо, потому что наркоз ещё давал о себе знать.
Майкл склонился к нему, догадавшись, чего от него хотят.
Кони выдохнул он, превозмогая боль.
Майкл стиснул зубы, секунду пытался справиться с собой, и ярость в его глазах не укрылась от взгляда Рея но тот вопрос, который он пытался задать, был важней. Он снова открыл рот в тщетной попытке заговорить, но Майкл его остановил.
Он в твоём доме под Берном. Под надёжной охраной. Я помню всё, о чём ты просил.