Я уже не хохотала, а тихо икала от смеха. «Интересно, мелькнула в голове бредовая мысль. Как на русалистость проверяют?»
Прости великодушно, пресветлая княжна, поклонился любитель хвостов. Взбаламутила поганая баба. И впрямь подумали, что русалку князю вместо дочери везём.
Я только рукой махнула: прощаю, мол.
Это стало последней каплей для бдительной няньки. Увидев, что воины явно сейчас уйдут, она завизжала на грани ультразвука:
А вот чёрта с два тебе! Думаешь, просохнуть успела, так никто чешую твою не разглядит?! На!
Тётка с неожиданной для такой рыхлой и неуклюжей женщины силой толкнула бочку, в которой я только что купалась. Прямо на меня. И как только сил хватило?! Вода выплеснулась широкой тяжёлой волной,
буквально вбив меня в стену. Смеяться сразу расхотелось, а уж когда я увидела проплывающий мимо лапоть из своей котомки и саму сумку, мокрой тканью облепившую мой драгоценный травник, глаза заволокла алая пелена.
Да ты что?! Сдурела?! рявкнула я, вскочив на ноги.
Немая сцена затянулась ненадолго: в комнату, разбросав застывших у двери воинов как кегли, влетел Илья. Это только подняло моё бешенство на новую ступень. Красоваться перед своим женихом мокрой, всклокоченной и жалкой у меня не было никакого желания.
Вон отсюда! рявкнула я.
Наверное, было в моём голосе что-то и от княжны, и от ведьмы. Потому что незваных гостей буквально снесло к двери. Одуревшую няньку потащили за шиворот. Илью и вовсе просто отпихнули в сторону. Впрочем, и он не стал задерживаться, чему я была только рада.
Минуту-другую я ещё сверлила захлопнувшуюся дверь ненавидящим взглядом, а потом полезла под лавку. Лапоть основательно размок, но ещё каким-то чудом сохранял форму.
Хозяин? вполголоса позвала я.
Домовой отозвался мгновенно:
Прибыли?
Нет пока, я покачала головой, с облегчением выдохнув. Вроде и понимала, что создание вроде домового просто так не утопишь, но тем не менее...
М-да... протянул старичок, смерив меня уничижительным взглядом. Чего это ты, хозяюшка, в одёжках купаться надумала?
Да это меня на русалистость проверяли, проворчала я, одёрнув неприятно липнущий к ногам мокрый подол.
На что проверяли?
Ну, русалка я или нет.
И сколько этих разумников на ближайшем болоте квакает?
Нисколько, мотнула головой я.
«А жаль», тут же вклинился внутренний голос.
А... глубокомысленно кивнул домовой и без паузы добавил. Добрая ты слишком, хозяйка. Вот и пользуется всяк твоей добротой. Вот доберёмся домой, распакуемся, тогда сделай милость, гоняй бездельников в три шеи. А то быстро в злую ведьму превратишься.
Это как? насторожилась я.
А так, что на всех дураков никакого добра не напасёшься. Кончится, отрезал старичок и, щёлкнув узловатыми пальцами, разом просушил и меня, и все вещи вплоть до последнего лаптя.
Спасибо, сказала я пустому месту. Вместе с водой исчез и старичок-домовой.
Брезгливо преступив всё ещё мокрый половик, я с ногами забралась на широкую лавку, проверила сохранность книги и убрала обратно в котомку бережно завёрнутые в водолазку лапти.
Как раз вовремя, чтобы заметить, как на сантиметр приоткрылась дверь, и в щели мелькнул чей-то глаз.
Кто там ещё?! недобро бросила я.
В сенях послышалась какая-то возня, приглушённые голоса, и в комнату вошла мамка. Ну как вошла, влетела. Кто-то явно не постеснялся придать толстухе ускорение увесистым пинком. Дверь тут же захлопнулась, отрезав ей путь к отступлению. Опасливо покосившись на меня, Мавра оглянулась на дверь, но открываться та явно не собиралась, и тётка, поминутно кланяясь, двинулась ко мне.
Ты уж прости их, деточка, дураков неразумных. Я только по нужде отошла, как Марфа бестолковая всех взбаламутила...
Я только хмыкнула, отметив, как изящно мамка отделила себя от когорты проштрафившихся: не была, не видела, не значит, и привлекать не за что.
Пока я разобралась, что к чему, пока прибежала, они уже и накуролесить успели, продолжила Мавра, подтверждая мои мысли.
Мы ужинать будем? прервала я поток словоблудия.
Желудок и без того уже давно напоминал о своём пустом существовании. А после приступа ярости, так и вовсе взбунтовался.
Так сей час и будем, деточка, снова принялась кланяться тётка. Вот только переоденем тебя...
Зачем? холодно поинтересовалась я, медленно начиная снова закипать.
Ну так Марфа же, дура старая... начала было мамка, но, рассмотрев, что на мне совершенно сухая одежда, сбилась на полуслове. А... э... да... ну... да...
Сдержав рвущиеся с языка ругательства, я только глаза к потолку закатила. Теперь мне была понятна поговорка про семь нянек и одноглазое дитя. Такие кадры не то что зрения лишат голодом заморят.
Наконец до Мавры дошло, чего от неё хотят и что поклоны и мычание в список первоочередных дел не входят. Она подскочила на месте и развела бурную деятельность. Через несколько минут я молча наблюдала, как полдюжины женщин, бросая в мою сторону испуганные взгляды, ударными темпами наводят в комнате порядок и накрывают на стол.
На этот раз ни о каких посиделках за шторкой в ожидании и речи не шло. Я поела как княжна: в гордом одиночестве, слушая сопение парочки девиц за спиной, норовивших угадать каждое моё желание. Впрочем, почему «как»? Я сильно подозревала, что именно так княжон и кормят.