Что необходимо отметить, как это то, что несмотря на все добродетели, ваш святой мученик, наш противник, был не очень-то милосерден по отношению к нам. Вы согласны?
Она бы очень хотела, чтобы он произнес, что он согласен взглянуть ситуации в лицо, что он сделал выбор. Ее ранили его сомнения.
Да, это правда, сказал он. Но все же, нет, он был добрым
Довольно, прервала она. Вы меня расстраиваете, потому что никак не хотите отказаться от своих терзаний.
И видя, что он снова потянулся к жилетному карману, она решила, что он снова намеревается читать ей письмо отца д'Оржеваля.
Довольно, я вам говорю. Я не желаю больше слышать об этом человеке.
Это не то!
Он следовал за ней по дороге на борт «Радуги», держа ее за руку и улыбаясь.
Вы ошибаетесь на мой счет, так же как и я на ваш, мадам. Знайте же, что в Монреаде я навестил маленькую Онорину в конгрегации Нотр-Дам, и что я привез вам письмо от Маргариты Буржуа, в котором вы найдете детали и подробности жизни малышки!..
Анжелика чуть было не подпрыгнула на месте, чуть было не поцеловала его, и нежно упрекнула в том, что он ничего не сказал ей до этого момента.
Он ударил себя в грудь и поклялся, что только усталость и тяжелое путешествие послужили причинами его забывчивости до такой степени, что он с трудом вспомнил суть поручения, данного ему. В конце концов он же вспомнил. Он бы не уехал без того, чтобы не отдать ей этот сложенный в несколько раз листочек, рассказывающий о ее ребенке.
Она поверила ему только наполовину. Она подозревала, что он хотел ее испытать, заставить ее страдать, лишая радости отомстить за себя, отомстить за «него» Это было так непохоже на него Его ипохондрия была гораздо сильнее, чем она думала. Она не удивлялась, что именно Маргарита Буржуа распорядилась разыскать шевалье в монастыре святого Сульпиция под предлогом дать ему поручение доставить письмо, рассказывала о новостях в жизни Онорины де Пейрак, в то время как ее родители готовились пересечь границы Новой Франции. Своей властью над ним она воодушевляла его броситься в погоню за ними.
И она была права, потому что не без труда в последние часы прежний Ломенье предстал перед глазами Анжелики; лицо его было радушно и решительно одновременно, он рассказал, как мог только он, о своих беседах с маленькой Онориной, передал еще, кроме письма директрисы, страницу, исписанную рукой маленькой школьницы, покрытую большими А, выведенными старательно и ровно. Анжелика спрятала этот листок в корсаж, словно любовную записку.
Поскольку близился час расставания, граф де Пейрак, который незаметно улизнул, принес в свою очередь послание, которое только что составил для Онорины. Это был большой лист зеленого цвета, спрятанный в красный конверт. Граф попросил рыцаря о любезности прочитать Онорине письмо, когда он вернется в Монреаль. Он приложил к посланию кольцо, которое
надежда, где божественность отказывается появляться, что является самым страшным испытанием для того, кто посвятил жизнь и пожертвовал всеми земными радостями во имя Господа.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МЕЖ ДВУХ МИРОВ
7
Анжелика воспользовалась несколькими часами уединения с Жоффреем, они наслаждались свободой, отгородившись от внешнего мира, и это она любила больше всего. Они вновь обрели прежние привычки и не уставали им радоваться.
Они сидели лицом к лицу, под тентом, который натягивался над палубой в знойные часы, или во время дождя, или же ночью на кормовом балконе, на который выходили их аппартаменты.
Там, полулежа на диванах и опираясь на подушки в восточном стиле, они проводили время в обществе друг друга, получая от этого несказанное удовольствие.
Они смогли сберечь свои чувства и позволить себе сгорать от двух огней: нежности и страсти.
Кусси-Ба подавал им турецкий кофе в маленьких чашечках тонкого фарфора на прелестных подносиках, украшенных арабесками, которые назывались зарф, и которые позволяли пить кофе и не обжигать пальцы. Весь этот ритуальный прибор, предназначенный для кофе, да и сам напиток напоминал им о Востоке, переносили их к Средиземному морю, в Кандию и на остров Мальту, о котором Анжелика так много говорила с Ломенье.
Она попыталась внушить ему, чтобы он вернулся во Францию, чтобы получить помощь и поддержку среди братьев-рыцарей Сен-Жан Иерусалимских, сегодня называемых Мальтийцами. Но он отказывался. Он не хотел покидал Канаду, где покоились останки его друга, убитого индейцами.
Но, однако, возвращение пошло бы ему на пользу. Как и солнце. На Мальте я полюбила этот прекрасный свет, который заливал залы Большого Госпиталя. Больные ели с серебряных приборов. Я посетила аптеку, хирургические кабинеты. А в крепости я любовалась, как на ветру трепещут вымпела на разнообразных галерах Мальты, которые были готовы выйти в море, на бой с варварами.
Внезапно она осеклась. Затем Жоффрей увидел, как она спрятала в ладонях лицо и воскликнула:
О Боже! Это был он!
И застыла, словно погруженная в картины прошлого.
Анри де Ронье, произнесла она затем уже спокойнее.
Жоффрей де Пейрак задумался о нынешней ситуации. А она принимала довольно сложный оборот. Анжелика должна была возвратиться в Салем, потому что после рождения близнецов у нее случился приступ малярии.