Гастон сказал, что это вы приказали зажечь Свечи, заметила она, разглядывая Крэннок, необычайно живописный на черном бархате ночного неба. Сотни огоньков из восковых свечей наполнили замок золотистым сиянием.
Глупо не использовать свое богатство, когда оно может облегчить мою жизнь. Я не люблю ночь.
Беатрис не смогла скрыть, удивление.
Вы боитесь темноты?
Вовсе нет. Но темнота мешает мне ходить куда хочется, отнимает у меня время, а я этого терпеть не могу.
Поэтому вы превращаете ночь в день?
Пытаюсь.
Так вы очень богаты? Деньги делают вас счастливым? Господи, и зачем только она это сказала? Чтобы смягчить свои слова, Беатрис поспешно задала еще один вопрос: Должно быть, вы путешествуете с сундуками, полными свечей?
Собственно говоря, да, мисс Синклер. А еще я держу в карете пистолеты и другие вещи, способные обеспечить мне надежную защиту. Моя нелюбовь к темноте не ограничивается стенами Крэннок-Касла.
И даже если вы оказываетесь на борту корабля? Ведь там огонь особенно опасен. Вам и там позволяют зажигать свечи?
Я предпочитаю путешествовать на своих собственных судах, так что мне бывает нетрудно уговорить капитана примириться с моими причудами. К тому же обычно я ограничиваюсь фонарями и зажигаю их только при ясной погоде. Однажды мне довелось пережить довольно любопытное приключение у мыса Горн во время шторма. В полной темноте. Но мне не хотелось бы повторить этот опыт. Океан напоминал адскую пучину, куда я едва чуть было не отправился.
Беатрис никогда не встречала людей, подобных Девлену казалось, он отлично знал о своих слабостях и страхах, но не придавал им значения. Девлен не отрицал, что избегает темноты, и даже не пытался придумать себе оправдание.
Я тоже не люблю темноту, призналась девушка, когда Девлен открыл перед ней дверь. Беатрис вошла в холл и взглянула на люстру. Сотни зажженных свечей озаряли холл золотисто-медовым сиянием. В отличие от вас я не богата и не могу превратить ночь в день.
И как же вы выходите из положения, мисс Синклер?
Приходится терпеть, мистер Гордон.
Вот в чем разница между нами. Мне не хватает терпения. Думаю, это обманчивая добродетель. Девлен, поднимавшийся по лестнице впереди Беатрис, оглянулся и с интересом взглянул на девушку. А что вы делаете, когда вдруг просыпаетесь посреди ночи? Или вы всегда спите сном праведницы?
Беатрис улыбнулась, заметив любопытство в глазах Девлена.
Я крепко зажмуриваюсь и читаю про себя молитву, чтобы поскорее заснуть. Ребенком я проводила большую часть ночи под одеялом. Я придумала себе убежище. Там со мной пряталась моя кукла, мое воображение и мои мечты.
И о чем же вы мечтали?! спросил Девлен, снова предлагая девушке руку. Но Беатрис предпочла ухватиться за перила. Она и ее спутник шли медленно и неторопливо, словно прогуливались по саду. Беатрис немного задумалась, прежде чем ответить:
Я мечтала стать певицей, хотя у меня и нет голоса. Потом мне хотелось быть сказочницей. Я воображала, как все сидят и слушают меня, будто я говорю что-то очень важное.
Так вы представляли себя учительницей?
Я никогда не думала об этом, но, пожалуй, вы правы. А может быть, мне просто хотелось, чтобы кто-то обратил на меня внимание. Я была единственным ребенком в семье. И, как это обычно бывает, большую часть времени проводила в одиночестве.
Кажется, мы в этом похожи. Моя мать умерла вскоре после моего рождения.
А
о чем вы мечтали ребенком? Воображали себя рыцарем Роберта Брюса?
Ну, если на то пошло, я сражался на стороне англичан, улыбнулся Девлен. Моя семья вот уже добрую сотню лет как не испытывает ненависти к англичанам. Думаю, Куллоденское сражение изгнало мятежные чувства из большинства шотландских сердец.
Вот и еще одна общая черта у нас с вами. Моя бабушка была француженкой, она свято верила, что Франция величайшая страна на земле. Бабушка вечно поднимала на смех все шотландское или английское. Еще ребенком я решила, что лучше всего не ограничиваться чем-то одним, а сочетать в себе черты разных народов. Так что английский практицизм уживается во мне с шотландской старательностью.
И с французской страстностью?
И снова Беатрис бросило в жар. Ее тело запылало в самых неожиданных местах.
Не одни французы считаются страстными, мистер Гордон. Шотландцы нисколько им не уступают.
Достигнув конца лестницы, Девлен повернул налево, а Беатрис, если бы шла одна, непременно свернула бы направо. Конечно, она не призналась в этом вслух, но мысленно поблагодарила своего назойливого провожатого.
В коридоре оказалось гораздо меньше свечей, но и те, что горели в нишах, давали достаточно света. Несмотря на скромный штат прислуги в замке, вощеные полы сверкали до блеска. На выстроенных вдоль стен столах и сундуках не было ни пылинки, а зеркала в обоих концах коридора ярко сияли.
Беатрис и ее спутник снова свернули налево, поднялись по короткой лестнице и оказались в другом просторном коридоре. У третьей по счету двери Девлен остановился.
Несколько долгих мгновений оба молчали. Потом Гордон повернулся и взял Беатрис за руку. Его ладони, сухие и горячие, сжали ее пальцы. Беатрис попробовала высвободить руку, но Девлен и не подумал ослабить захват, и ей пришлось сдаться.