Значит, мне придется ждать очень долго. В моих словах не было упрека, но он все равно поморщился.
Я бы взял тебя с собой, если бы мог, пробормотал он.
Знаю. И нас ждало бы невероятное приключение.
Я вернусь за тобой, Роб. Если ты будешь ждать меня я вернусь, пылко пообещал он.
Его лицо в неровном свете свечи казалось таким родным. Я коснулась его щеки. Она была гладкой, как у меня. Наш разговор вдруг показался мне игрой воображения вроде болтовни о феях и лилипутах. У Финеаса впереди была целая жизнь, и мне хотелось, чтобы он прожил ее, как того желает, до конца.
Не переживай обо мне, Финеас Томас. Беги вперед и не останавливайся. На твоем месте я бы так и поступила.
Дорогая Элизабет!
Мне странно представлять вас на новом месте. Когда я думаю о вас, всегда воображаю величественные улицы Фармингтона, вижу комнаты, из которых вы мне пишете и которые так не похожи на мою каморку. Но теперь вы в Леноксе, вблизи фронтира, и я вам завидую. Как же это захватывающе выйти из дома, повернуть на запад и просто идти вперед. Видеть вещи, которых никто прежде не видел или не описывал на бумаге.
Не знаю, хватило бы у меня смелости отправиться в такой путь, но уверена, что эта мысль меня бы не оставляла. Оказаться вдалеке от всего привычного и знакомого как это пугающе, но в то же время восхитительно! У вас есть дети и мистер Патерсон, но у меня нет ничего, что привязывало бы к дому, ничего, кроме сковывающего меня договора, но ведь и этому однажды придет конец. Я с радостью и тревогой думаю о временах, когда закончится мое услужение: человека можно связать разными обязательствами.
Натаниэль, самый старший из братьев Томас, сказал, что хочет на мне жениться. Но когда я думаю о замужестве, представляю свою несчастную мать, а еще боль и страдания, которые принес ей брак, и знаю, что хочу чего-то другого. Желаю большего. Я мечтаю увидеть мир и испытать себя. Отправиться на поиски приключений. Совершить то, чего никто никогда прежде не делал.
Я знаю, что эти мечты не имеют смысла, но все же не отметаю их. Как говорил Антонио в «Венецианском купце»: «Я мир считаю тем лишь, что он есть. У каждого есть роль на этой сцене; моя грустна» .
Кажется ли вам, что у каждого есть роль, которую он обязан играть? Если так, я хотела бы получить новую. Но, как заметила миссис Томас, нас никогда не спрашивают.
Остаюсь вашей смиренной и благодарной слугой!
Дебора Самсон
В то утро я была сама не своя, да и она тоже. Все в доме не находили себе места, и миссис Томас прогнала меня сразу после завтрака, велев не возвращаться до самого ужина, чтобы она «смогла испытать хоть минутку покоя».
Я шагала быстро и уже одолела половину склона холма, когда услышала, как меня окликает Джерри.
Роб! Погоди. Я пойду с тобой! кричал он.
Мне хотелось побыть одной, а Джерри любил поболтать, но все же я выбрала место на склоне, уселась на траву и дождалась, пока он приблизится.
Он упал на траву рядом со мной, хотя нам еще оставалось преодолеть половину подъема. Я дала ему время отдохнуть мне вдруг расхотелось взбираться на вершину холма. Я плохо спала. Мне снилась Дороти Мэй Брэдфорд бедняжку тянуло на дно океана, ее юбки облепляли мне ноги, ее отчаяние наполняло мне
грудь.
Представь, что это был бы весь мир, который тебе доведется увидеть за свою жизнь Как думаешь, хватило бы тебе этого? спросила я у Джерри.
Пожалуй. Вид хороший.
Я не стала спорить. Вид был великолепный, и мне стало легче дышать. Возможно, ничего ужасного не случится, если это будет все, что меня ждет.
Здесь красиво. Когда я смотрю вокруг, то могу представить, что значит влюбиться. От этой мысли у меня сжалось горло. Я чувствовала, что вряд ли когда-то буду испытывать что-то подобное к Натаниэлю. Только теперь, любуясь открывающимся с холма видом, я смогла признаться себе в этом.
Иеремия хмуро взглянул на меня:
Мне не нравится, когда ты несешь всякие глупости. Звучит так, будто ты не Роб.
Но кто же?
Будто ты девчонка.
Я и есть девчонка. И больше ничто на всем белом свете не наводит меня на эти мысли. Просто взгляни, Джерри.
Да я гляжу.
Порой мне снится, что я тону, призналась я. А порой я вижу во сне, что лечу. Я поднимаюсь над землей, смотрю вниз, на поля и леса, на реки, что пересекают их из конца в конец, на волны, которые разбиваются о прибрежные скалы.
У тебя во сне есть крылья?
Нет. Я просто поднимаюсь ввысь. Но воздух вокруг меня не шумит и не ревет. И все происходит само собой, без усилий. И я не боюсь упасть. Вижу фермы, и деревья, и небо. Порой я лечу до самого Бостона, над дорогой, но гораздо быстрее, чем летят птицы и скачут лошади. А потом вижу корабли в гавани паруса всех цветов и размеров, а воздух пахнет солью и рыбой. Я поднимаюсь выше, чтобы меня никто не заметил. Мне негде укрыться, а мои юбки раздуваются на ветру. Я боюсь, что люди посмотрят вверх и увидят, как я лечу над их головами.
И заглянут тебе под юбки.
Да и назовут меня ведьмой, и подстрелят из пушки. Так что я поднимаюсь все выше и лечу быстрее, хотя не знаю, куда и зачем. Я больше не узнаю ни землю, ни холмы, над которыми оказалась. Лечу в одну сторону, потом в другую, пытаясь отыскать дорогу назад, на тот холм, с которого взлетела, но не могу.