Тебе не обязательно нести меня на руках. Монкриф опустил взгляд.
Так что, поставить тебя на ноги? Он стал опускать Кэтрин, она дотронулась ногой до земли и ойкнула от боли.
Нет.
Кэтрин, неужели тебе так трудно принять от меня помощь?
Со дня нашей встречи я только и делаю, что принимаю твою помощь, Монкриф. Наши отношения не сбалансированы.
Ты сможешь ухаживать за мной, когда я заболею. Будешь подавать поднос с завтраком делать компрессы.
Не могу представить тебя больным, слабо улыбнулась Кэтрин.
Я тоже человек, Кэтрин, резко ответил он. Близость Монкрифа кружила голову, мешала думать, и Кэтрин решила больше не думать, а просто прижалась щекой к его груди и услышала, как мощно стучит сердце Монкрифа.
Он такой сильный, такой самоуверенный, что легко может победить ее. В каком-то смысле именно это сделала с ней опийная настойка. Кэтрин не позволит, чтобы одну слабость заменила другая.
Теперь ей хотелось, чтобы Монкриф отпустил ее. Она пойдет к себе, сделает холодный компресс, положит ногу на высокую подушку, и через несколько часов все будет в порядке. А если такие меры не помогут, то можно сделать повязку, чтобы уменьшить отек.
Монкриф свернул направо и быстро направился к сторожке. Здесь, спрятавшись за кустами, находилась небольшая, обитая железом дверь, которую прежде Кэтрин не замечала.
Куда она ведет? спросила Кэтрин, пока Монкриф поворачивался боком, чтобы войти.
В главную башню. А оттуда к потайному ходу.
К потайному ходу?
У Балидона длинное, бурное прошлое. Бывали времена, когда нашей семье приходилось спасаться, а потому эти проходы всегда содержались в порядке. Здесь короче.
Вскоре они оказались в холодном погребе, где хранились съестные припасы и бочки с вином. Здесь было по настоящему холодно, но не чувствовалось обычной для подвалов сырости. В углу находилась лестница в кухню, но Монкриф направился не туда, а к полкам с ящиками и бочонками.
Я опущу тебя на минуту.
Он поставил Кэтрин на здоровую ногу и прижал к себе, затем положил ладонь на стену за бочонками.
Ты что-то ищешь?
Один кирпич. Когда я был маленьким, то залезал на полку, чтобы его найти. Ага, вот он. Монкриф с рычанием налег на стену плечом, и вдруг целая ее секция сдвинулась внутрь. Он снова подхватил Кэтрин на руки, а она была настолько заинтригована, что не стала возражать. В коридоре было абсолютно темно, но Монкриф шел так уверенно, словно знал тут каждый кирпич.
Как ты ориентируешься? Здесь ничего не видно, спросила Кэтрин, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.
Я тут часто бродил ребенком и помню каждый поворот.
Кто-нибудь знает про этот ход?
Должен знать старший сын. Чтобы защитить семью.
И все-таки ты знаешь.
Я был очень любознательным
ребенком, ответил Монкриф, и Кэтрин по голосу поняла, что он улыбается, и хотел раскрыть все тайны.
Еще в галерее Кэтрин подумала, что в детстве он был одинок, а сейчас утвердилась в этом мнении.
Разве у тебя не было товарищей?
Монкриф ответил не сразу. Кэтрин даже решила, что он просто проигнорировал вопрос.
Мои братья были значительно старше меня и занимались своими делами. Меньше всего им хотелось возиться с маленьким.
Ты был счастлив в детстве?
Думаю, да. Большую часть времени я проводил в одиночестве, но всегда находил интересные занятия.
Значит, в детстве у тебя не было друзей?
Я этого не сказал. В то время у поварихи был сын, мы вместе играли. И разумеется, была Гортензия.
Гортензия? Так вы знаете друг друга с детства?
Джулиана и ее сестра были нашими соседями. И не успела Кэтрин задать следующий вопрос, как Монкриф на него ответил: В детстве Джулиана была приятным ребенком. Она была старше, и к тому же ее уже обещали Колину. Что до меня, то гувернер почти не оставлял мне свободного времени. Я вспоминаю, что когда он уезжал или болел, я пьянел от свободы. Монкриф помолчал. После смерти Дермотта я, как мог, избегал внимания своего отца. К счастью, к тому времени Колин достиг совершеннолетия, и они с отцом много путешествовали.
А твоя мать? Они уже поднялись до цокольного этажа.
Мама умерла, когда мне исполнилось два года. Монкриф опять замолчал. Помню, со мной возились няньки. Все они меня безбожно баловали. Я был очень изнеженным молодым человеком. Так, по крайней мере, говорил мой отец.
Я думаю, твой отец мне бы не понравился, задумчиво протянула Кэтрин.
Монкриф усмехнулся.
Я сам не уверен, что он мне нравился. Монкриф поднимался по крутому пролету, и Кэтрин коснулась его груди:
Может быть, лучше отпустить меня?
А ты можешь идти?
Думаю, да. С твоей помощью.
Лучше я тебя донесу.
Монкриф на минуту остановился. Кэтрин решила, что он восстанавливает дыхание, но тут услышала царапающий звук, потом Монкриф налег на стену спиной, стена сдвинулась, и в проход хлынул яркий свет.
Кэтрин полной грудью вдохнула свежий воздух и вдруг поняла, что они в герцогской спальне.
В распахнутые окна струились солнечные лучи, и Кэтрин на миг ослепла от яркого света. Монкриф мгновение подумал, подошел к кровати, осторожно опустил Кэтрин на покрывало и стал перед ней на колени.