Монкриф был для нее чужим. Их связывал только закон несколько слов, произнесенных викарием в ту ночь, которую Кэтрин даже не помнила. Однако она прекрасно помнила свой разговор с Томасом Маклаудом, здешним викарием.
Кэтрин, могу поклясться, что венчание действительно состоялось. Все слуги тому свидетели. Его пухлое лицо вытянулось в кислую мину.
Но ведь я, конечно, не дала согласия?
Дали, Кэтрин. Несколько необычным голосом, но дали. Лично я решил, что вы очень стремитесь к этому браку.
Я не хочу быть его женой, не хочу и не могу. Вы ведь в состоянии аннулировать этот брак?
Уверяю вас, Кэтрин, это не в моей власти, твердо произнес викарий. Его светлость заявил мне, что провел ночь в вашей постели. Вы будете это отрицать?
Отрицать этого Кэтрин не могла.
Она почти ничего не знала о Монкрифе, новом герцоге Лаймонде, чьей резиденцией был замок Балидон. За три дня этот человек стал распоряжаться в ее доме, как настоящий хозяин. К нему обращались слуги, даже викарий предпочел обсуждать свои нужды с ним, а не с Кэтрин, Глинет утверждала, что герцог следил за ее пищей, пробовал предназначенные ей
блюда, но на ночь оставлял Кэтрин в покое, предпочитая спать в комнате ее отца. Со дня свадьбы они впервые проводили утро вместе.
Как странно ничего не знать о своем муже.
Вы не нравитесь моей компаньонке, сообщила Кэтрин, инстинктивно пытаясь вывести Монкрифа из равновесия. Герцог промолчал, и она заговорила снова: Глинет говорит, вы грубо с ней обошлись.
На этот раз Монкриф обернулся, и Кэтрин поразила сила чувства в его взгляде.
Не сомневаюсь, что она так и сказала. Она пренебрегла своим долгом. Терпеть не могу лентяев, которые изображают из себя невинных страдальцев.
Мне Глинет всегда казалась очень старательной.
Она ничего не предприняла, когда вы были почти при смерти. И это ее первая ошибка. Потом она оставила вас наедине со мной. Добросовестная компаньонка так не поступает.
Кэтрин не сумела ничего возразить.
Расскажите, пожалуйста, о нашей первой встрече.
Вы сами еще не вспомнили? Она покачала головой.
Возможно, вы никогда не вспомните. Опиум повреждает память.
Кэтрин не желала вступать в разговоры про опиум. У нее никогда не было к нему того пристрастия, в котором Монкриф ее подозревал. Она всегда была очень осторожна с этой настойкой и следила, чтобы не принять слишком много. С другой стороны, Кэтрин никак не могла объяснить двухдневный провал в памяти.
Я приехал к вам с визитом, начал Монкриф, откидываясь на подушки. Я был другом Гарри.
Вы ничего мне об этом не говорили.
Вы просто не помните.
Кэтрин нахмурилась, потом ее лицо вдруг посветлело.
Гарри когда-нибудь говорил обо мне? Монкриф прикрыл глаза.
Солдаты всегда говорят о тех, кого любят, и кто остался дома. Гарри не был исключением.
Что он говорил?
Монкриф долго не отвечал, потом вздохнул и произнес:
Иногда он читал мне ваши письма.
Кэтрин была удивлена. Для нее самой письма Гарри были святыней, которую она ни с кем не желала делить. Ей казалось, что муж должен испытывать такие же чувства. Сейчас ее щеки вспыхнули, она отвела глаза.
Это были прекрасные письма, Кэтрин.
Теплая волна окатила все тело Кэтрин. Она опустила взгляд на свои руки. Ногти отросли, надо бы ими заняться. Лунки стали какие-то странные цвета бледной лаванды. Казалось, все ее тело погрузилось в траур.
Кэтрин молча кивнула, надеясь, что Монкриф оставит эту тему. Ее охватил стыд, но не из-за того, что она писала мужу, а оттого, что чужой человек знал, содержание ее интимной переписки.
Монкриф бросил на нее быстрый взгляд.
Гарри просто делился со мной своим счастьем. Сам я не получал писем. Отец написал мне лишь однажды, перед смертью, а брат вообще не любил писать. Мне кажется, я никогда не получил от него ни строчки.
Вы были близки с ним?
Не особенно. Колин был на двенадцать лет старше меня. Он почти не интересовался младшим братом. И не давая ей задать следующий вопрос, Монкриф продолжил: У меня был еще один брат. Дермотт был на пять лет старше меня. Он погиб в возрасте тринадцати лет. Дурацкая история брал препятствие на необученной лошади.
Вы так говорите, как будто из-за своей глупости он заслужил смерть.
Его синие глаза снова впились в лицо женщины.
В жизни существуют причины и следствия, Кэтрин. Как он самоуверен!
Значит, вы должны быть довольны, что стали герцогом. Имея двух старших братьев, едва ли вы могли на это надеяться.
Да, лицо Монкрифа просто воплощение заносчивости: форма носа, острые скулы, твердый квадратный подбородок все отражало надменность и высокомерие.
Конечно, я этого не ожидал. Но теперь, когда Колин умер, ответственность легла на меня. Я должен исполнить свой долг.
Вы всегда столь благородны?
Разве поступать правильно это благородство?
У него была сбивающая с толку привычка отвечать вопросом на вопрос. Кэтрин решила сменить тему:
Вас не беспокоит мысль о том, как отнесется ваша семья к вашему появлению вместе с женой?
Я не был в Балидоне больше четырнадцати лет. Все это время семья не поддерживала со мной никаких связей. И сейчас меня мало интересует, что они об этом подумают.