Ого! выдохнул позади меня господин Белло.
Перед нами оказалась узкая деревянная лестница, ведущая наверх. И белые стены по бокам. А рядом с дверью я даже нашёл выключатель. Но свет включать не понадобилось, потому что хватало света с верхнего конца лестницы.
Значит, в подвал можно попасть не только снаружи, но и изнутри, из дома. В домах обычно так и бывает, шепнул я господину Белло. Слушай. Сейчас мы тихо поднимемся и выйдем на улицу через входную дверь.
Лестница выходила в большой квадратный холл. В нём были двери с трёх сторон: две внутренние вели в комнаты, а третья прямо напротив нас на улицу. С четвёртой стороны холла широкая лестница поднималась на второй этаж.
Мы как можно быстрее прокрались к входной двери. К моему ужасу, она не открывалась. Заперта. Ключ торчал в замке, и я попробовал его повернуть. Но замок, наверное, был старый, не смазанный. Ключ поворачивался с трудом, пришлось крутить двумя руками и со всей силы. И только я повернул его, как сзади раздался голос:
Стоять! Ни с места! Вы кто такие и как сюда вошли?
Я обернулся. Сзади из комнаты вышел человек и грозно замахнулся на нас тросточкой. Говорил он с лёгким французским акцентом. Например, его «вы кто такие» больше походило на «викто такий». Сомнений не оставалось: это мой двоюродный дед. За огромными тёмными очками я не видел его глаз. А волосы у него оказались длинные, прямые и совершенно чёрные, ни следа седины, и они как-то
не подходили к морщинистому лицу.
Мы просто хотели тебя н-навестить ну то есть вас, заикаясь, пробормотал я. Меня зовут Макс.
Как вы вообще попали в дом? Опросил он.
Через фильм ужасов, объяснил господин Белло, показывая на лестницу в подвал.
Кто вы? спросил он господина Белло. Из полиции?
Нет, ответил я.
Да, одновременно со мной ответил господин Белло.
Так всё-таки да или нет? не унимался дядя Астор.
Да, потому что господин Белло ходил в полицию, признался господин Белло. От смущения у него горели уши. Потому что господин Белло немножко прихватил чужую курицу.
Ах вот что ты имеешь в виду, сказал я. И объяснил дяде Астору: Однажды он украл курицу, и пришлось нам с папой выручать его из полиции.
Украл курицу? дядя Астор подмигнул господину Белло. Уважаю! он больше не грозил нам тросточкой и уже выглядел не так страшно. Потом он обратился ко мне: А кто твой отец?
Я задумался. Папа мне сто раз повторил, что нельзя говорить, кто я такой. Но теперь, когда напротив меня стоял двоюродный дед, мне показалось, что это как-то неправильно. И я сказал:
Моего папу зовут Пипин Штернхайм, он провизор и владелец «Аптеки Штернхайма» в Львином переулке.
Штернхайм? переспросил он. Твой отец Пипин Штернхайм?! Значит, мне ты приходишься ты мой
Конечно, я мог бы ему помочь и подсказать «внучатый племянник», но эти слова больше похожи на какой-то научный термин. Так что я сказал:
Ну просто ты мой дядя. Дядя Астор!
Твой дядя, повторил он. Невероятно! Ну тогда проходи, и пойдём в большую комнату. Твой похититель кур пусть тоже заходит.
Дневник прадедушки
Твой отец говорил мне, что у него есть сын Макс. Так что я давно собирался с тобой познакомиться. Да всё не получалось. Я же не выхожу из дому. Но теперь вот ты сам пожаловал, хотя и необычным путём. И в сопровождении господина, про которого я так и не понял, кто он и зачем полез с тобой в мой подвал.
Я не бросился сразу же объяснять, кто такой господин Белло, хотел немного обождать. Вместо этого сам спросил:
А почему ты не выходишь из дому?
Дядя Астор одним движением обрил чёрную шевелюру во всяком случае, так мне показалось в первый момент. Потом я понял, что он просто снял парик. Чёрную причёску он отложил в сторону и задумчиво почесал гладкий лысый череп. Я повторил вопрос:
Дядя Астор, почему ты не выходишь из дому?
Ну-у было дело, поступил легкомысленно, повздорил с законом. Грехи молодости, так сказать, ответил он. Пришлось скрываться, жить под чужим именем Папа тебе, наверное, рассказывал. В общем, в полиции не должны знать, что господин Гастон Провервиль на самом деле Астор Штернхайм.
Да ничего подобного, дядя! воскликнул я. Это всё было двадцать лет назад, даже больше, уже прошёл срок давности.
Твой отец тоже так говорил, сказал дядя Астор. Но мне не верится.
Ты зря так боишься, продолжил я. В полиции уже нет никого, кто расследовал твоё дело. Они все на пенсии и всё такое. Полицейским до тебя дела нет.
Если подумать, может быть, ты и прав, сказал он. В моём воображении все полицейские такие же молодые и шустрые, как и тогда. Но ведь состарился не я один.
Он снял тёмные очки и положил на стол рядом с париком. Теперь я увидел, что у него такие же серо-зелёные глаза, как у папы.
Живу один, окопался как крот. Может, все эти годы я нарочно зарывался глубже и глубже Когда совесть нечиста, понимаешь? Я не открываю, когда звонят в дверь. Из дома выхожу только в темноте подышать. Забыл уже, как солнце выглядит, вижу только луну.
Самое время изменить это, дядя Астор, сказал я. Пошли прямо сейчас к папе с нами, вот будет здорово! Он страшно обрадуется.