Где же они?
Днем на ловле, днем их не увидишь. Они сюда по ночам
Да тут как на Шипке у нас: скала вверху, скала внизу, а посреди мы!
Как на Шипке? оглядываюсь я на молодого послушника.
Он был на войне. Он у нас балканец! рекомендует его о. Алимпий.
Как же вы попали сюда?
А как наши двадцать четвертую дивизию вымораживать начали, так я обет дал, если уцелею, на год сюда. Вот и приехал. Теперь неделю осталось. Я вольноопределяющийся был, из купцов. Наша лавка в Питере!
Какие тут, должно быть, бывают бури!.. Вон вывернуло деревья. Одно аршина полтора в диаметре, а легко, так же бессильно, как и малые жерди, что снесло ветром.
Ввиду бурь, здесь и пристани две: одна северная, другая полуденная. Если к одной нельзя пристать, другая к услугам иноков. Была большая каменная пристань, но в Покров ее разбросало без следа. При этом перебило и несколько валаамских сойм, стоявших около. Одну из них (выбросило на берег, на скалу вышиной в семь сажен, саженях в 30 от берега. Я было не поверил, но мне показали это место, и несомненно правдивый человек, о. Пимен, вполне подтвердил это.
Тут, брат, уймут бурку крутые горки!
Отшельникам, впрочем, буря доставляет некоторое развлечение. Они сходятся под скалу на карниз и любуются оттуда на бешенство стихий, стремящихся разрушить эти первозданные; скалы. Хотя они находятся здесь на высоте шестидесяти сажен, но ветер хлещет их пеною волн; срывая с валов белые гребни, несет их прямо в лица инокам, точно негодуя на то, что они являются свидетелями его бессилия, злости.
XXIII
Для покойничков большое беспокойство!
Где покойники?
Да нора-то эта через кладбище проверчена. Положим, они в блаженном успении почивают, но и того одобрить нельзя, что святое место опакощено!
Почему же опакощено?
Мертвому спокой требуется. Он ведь что во храме. У него руки-то благоговейно на груди крестом сложены, и в персты ему молитва дается. Ну, значит, непрестанно молится, а тут, через нору-то эту, братия бегает из мастерских в обитель, из обители в мастерские. Где же тут ему спокой?
Да ведь покойники не чувствуют!
Не чувствуют, как же!.. Вы на кладбищах подолгу сиживали?
Нет.
А вы посидите вечерком, как меркнет!
Ну?
То-то, что ну Гудут!
Кто?
Мертвецы гудут.
Вот те и раз!
Сам слышал. Ляжешь это головой на могилу. А в ней гу-гу-гу Точно он там молитву читает!
Да это вы, отец Ферапонт, не того?..
Как перед истинным Богом, слышал. Есть и другие, которые слышали. А иным не дано, потому что, если с легким сердцем прийти, ничего не услышишь. Это верно! А ты расположись, чтобы душа у тебя страх чувствовала, потому тайна сия велика есть. А при страхе и вся остальная к тебе приложится. Нынче большое бесстрашие свирепствует ну, и гласов слышать никому не дано!
Туннелем мы прошли в самый монастырь, к позолотчикам. Тут колеровали иконостасы. После, шума и гама мастерских нас охватила тишина невозмутимая. Слышно было только, как муха звонко бьется в стекло, да из рукомойника, висящего на веревке, капли воды шлепаются о пол. Работа шла в полном молчании. Отец Петр, заведующий позолотчиками, безмолвно поклонился нам и опять принялся за дело. Никто не поднял головы. Отец Ферапонт, только выйдя отсюда, заговорил, да и то шепотом.
Тут им болтать не приходится!
При работе-то?
А как же? Какое дело, гляди, иконостас!.. Тебе это слово легко, а монашествующего оно объемлет Ты подумай-ко, сколько иноков и богомольцев будут перед ним слезы проливать! Какие тыщи мятущихся духом преклонят перед этим иконостасом колена!.. Это ведь страшное дело у них, у позолотчиков. Не токмо им болтать не приходится, но и за всяким своим помышлением следить надо, чтобы оно было беззлобно, чисто и боговдохновенно. Это, брат, не то что тяп да ляп и песню пой. Тут не споешь!
Отсюда пошли мы к резчикам. Там верховодил всем некто о. Моисей. Работа тоже шла истово и безмолвно. Вышли отсюда, навстречу к нам бравый монах: клобук набекрень, поступь воинственная.
Погляди-ко, сколь у нас сей старец видом победоносен. Совсем по образу не инок, а больше на птицу-орла похож!
Кто это?
Да Авраам. Он был в Питере городовым и много зла совершил, но в оном покаялся. Ты как полагаешь, ему в будке видение было. Вон он какой!.. Хотели мы его определить за рабочими смотреть, да нельзя