Жена?
Да. Томилась, терпела, таяла таяла Целые ночи навзрыд плакала потом уж я все это дознал, да вдруг и сломала. Я сюда вот в живую могилу А какая душа была!.. Какая душа чистая, святая, светлая! Как сквозь стеклышко вся насквозь видна была!
Неужели спасти нельзя было, увезти?..
Пробовал. Куда увезешь, когда недуг в ней самой, куда?.. Всюду его за собой таскает Раз, наконец, ушла и год пропадала. Эх! Где брат, те ночи светлые, те грезы молодые?.. Жизнь-то, жизнь какая мерещилась! А теперь я что? Вон прошлогодний лист на грязной дороге, под ногами у всех затоптанный А знаешь, и теперь ночи бывают Ах, какие страшные ночи Дети мои, дети!
Слова утешения показались бы пошлыми ввиду такого горя. Я молчал.
Знаешь, я думал, здесь труд свыше меры утомлением убить, работой. Не убил горя Измаешься, устанешь, уйдешь в келью, смертный сон морит. Ляжешь, заснешь А через час вдруг точно что в сердце толкнет. Встанешь и дышать нечем, воздуха точно нет. Грудь в тисках голова тяжела, тяжела Душит всего А в глазах длинная улица. Дождь сечет, под дождем она бежит пьяная, грязная. Бьют ее и все это по больной душе. Душа у нее больней моей. Думаю, бежит она теперь и разоренное гнездо вспоминает, детей отнятых Вскочишь с койки, как бешеный. Нет мочи, грудь сжимает Заплакать бы слез нет. Во двор уйдешь темень. Сказать некому Можешь ли ты понять это сказать некому!.. Ни одной души! Услышать слова не от кого. Ах, друг мой, друг мой! К духовникам кидался. Да разве это люди, разве люди? "Таковую мать и жалеть нечего, говорят. Какая она мать, если единородных чад бросила? И греха на тебе нет", утешают. Да разве я о грехе, да разве я греха боюсь?.. Будущего искупления? Мне ее жаль не понимают они, ее одну жаль!..
Ты не должен был уходить в монастырь Этим не спасешь ни себя, ни ее.
Знаю, знаю Поздно! Мне иногда кажется, я бы лучше сделал, если б убил ее и сам на каторгу ушел И ей бы легче и мне!
Ты прав! согласился я, оценив весь этот ужас.
Лучше было бы, лучше Прощай! порывисто встал он. Прощай!
Куда ты?
Ах, опять душит Уйду в лес Прощай!.. Ночи мне страшны, ночи Прощай!
Увидимся?
Нет, зачем Прощай!.. уже донеслось до меня издали, и черная длинная фигура совсем пропала из глаз
Наконец, и в этой общине упорных рабочих и крестьян-монахов нашелся хотя один тоскующий инок. С его появлением вся эта обитель уже явилась передо мною в ином свете. Уже не было так противно
самодовольствие примиренных черноризцев. Точно вдохнули сюда душу живую.
XVII
Это у нас белый налив. Он всегда дозревает, а остальные сорты, случается, хоть и редко, не выходят А белого налива мы страсть сколько собираем! Здесь еще что, а вот в другом саду, повыше, истинное изобилие плодов земных! Там у нас куда лучше Тем садом чудесно верховодит отец Никанор. Он прежде в Гатчине был аптекарем. Я у него здесь и учился садоводству этому.
Объяснял мне все это о. Степан, красивый монах из корел, молодой еще, строго следящий за тем, чтобы мальчики-трудники не воровали у него ягоды.
Беда! Чуть не усмотришь, в каком-нибудь кусте уж копошатся!
Беседка, густо заросшая акациями, манит в свою прохладу и тень. От сегодняшней жары настоящее спасение. Несколько лет назад здесь был крутой спуск, и только. Место это понравилось иеромонаху Гавриилу, из богатых купцов.
Благослови саду тут быть! обратился он к о. Дамаскину.
На свой счет станешь разводить?
Для обители отчего не потрудиться!
Сделали площадку, навезли сюда плодоносной земли и, при помощи дарового труда братии, в самое короткое время разбили прекрасный сад. Первое время он давал девятьсот четвериков яблоков, а теперь только сто недород ноне.
Мы и братию сюда не пускаем. Строго И без того все из сада в трапезу братскую идет. Плоды поспеют плоды, из ягод тоже. Себе ничего не утаиваем!
Другой сад верх роскоши. Я приглашаю любителей садоводства съездить на Валаам, благо недалеко. Регелевские в Петербурге не выдерживают сравнения с этим. Он находится под управлением о. Никанора, серьезного и умного монаха, глубоко изучившего это дело. Помимо сведений, он страстно любит природу и воспитывает ее у себя с такою нежностью и вниманием, с какою могла бы воспитывать только мать своего ребенка. Он очень сумрачен, когда говорит с вами, молчалив; но нужно видеть, что выражается в его лице, в его глазах, когда он смотрит на чудеса, созданные им здесь, разумеется, чудеса для севера. На одном дереве, например, привито девять сортов яблоков разных цветов и величины одни маленькие, другие в полуфунт весом.
Как поспеют, иллюминация какая! гладит он, проходя мимо, это деревцо. Одно сквозит, а другое словно налито густо-густо Еще привью Пусть только яблонька пуще в силу войдет
Вот Она! И деревом ведь назвать нельзя так, кустик маленький!
Это вишня?
Шпанка прошлым летом здесь от засухи осыпались плоды!
Тут же небольшой пруд. На нем плавают лебеди.
Откуда вы их добыли?
Дикие были. Позднею осенью летели, от стада отбились. Подняли мы их больными отморозили, должно быть, лапы, ну, отходили их и приручили. Теперь у нас живут, а на зиму мы их в сарай прячем!